За один день мне снова пришлось пережить смерть брата, чуть не попрощаться со своей жизнью и заново уложить коллегу в могилу… Каждое правило в этой больнице написано кровью, и я боюсь, что следующее будет написано моей.
Мой босс только что сообщила мне, что я кого-то убью. Вопрос “когда” остался висеть в воздухе, но в ее речи не было ни капли сомнения в печальном исходе.
Непростая новость для врача.
Я вскочила на ноги, но не от шока или обиды. Доктор Скритт объявила, что я нужна на операции, а я настолько боялась эту стерву, что не решилась раздражать ее промедлением в повиновении.
– Я… я не знала, что была назначена операция, ее не было… Простите, я не думаю, что в моем графике была операция.
– Знаете, что самое смешное в экстренной хирургии, доктор Эйфелас? Операции не всегда планируются заранее. – Она уставилась на меня поверх своих тонких очков, как на маленького ребенка, уже в десятый раз получающего ответ на вопрос, занимающий только его одного.
– А, да… Извините. – Я развернулась, чтобы уйти, и тут же повернулась обратно, слегка оскользнувшись в пропитанных кровью кроксах. – Э-э-э… А почему меня направили в экстренную хирургию? – Я не могла унять дрожь в голосе и чувствовала себя так, будто что-то делаю не так. – Ну, то есть, если пациент на меня рассчитывает или я и правда могу ему помочь, то это…
– Это сделает из вас врача, – объявила она, давая понять, что разговор окончен. – Дориан ждет вас в комнате 825.
Я глубоко вздохнула.
– Поняла. Мы оба будем наблюдать за операцией?
– Он ни за чем не сможет наблюдать, доктор Эйфелас, – снисходительно проговорила она. – Пациенты под общим наркозом редко склонны что-либо замечать. В том-то и соль.
У меня отвисла челюсть. Я не могла понять, как буду выглядеть глупее: с выражением полного шока на лице или делая вид, что все в порядке. Поэтому попыталась выбрать что-то плюс-минус нейтральное для выражения своей неоднозначной позиции по данному вопросу, определяющему мое дальнейшее существование в этот странный период жизни.
Доктор Скритт уставилась на меня, наморщив лоб.
– Судя по вашей реакции, вы сейчас сосредоточились на удовлетворении моих ожиданий, но хочу вам напомнить, что неудачу в перспективе легче принять, если заботиться в первую очередь об объективном результате, в ущерб мимолетным желаниям социума. Бегом!
***
Я вбежала в операционную номер 825 меньше чем за две минуты.
Джей Ди лежал на столе без сознания. Мы виделись буквально полчаса назад около операционной, где буянил очень сердитый труп доктора Брутсена.
А теперь он лежит здесь, жалкий, как сдутый воздушный шарик, и лицо его серое и безжизненное.
Компанию ему составляла только молоденькая медсестра.
– Что стряслось? – крикнула я в отчаянии.
– Не знаю. Пациент на мониторинге, ждем ЭКГ. Давление 10/6 и падает. Никаких внешних повреждений, никаких признаков внутреннего кровотечения или травм.
Я схватилась за волосы. Джей Ди не был просто “пациентом”. Он был человеком, и его страдания не имели никакого смысла!
Ровно как и агония Брутсена.
Или необъяснимый автоканнибализм Майрона.
Сейчас мне хотелось только закричать, ударить кулаком об стену и спрятаться, свернувшись клубочком в чулане со швабрами, с парой ведерок мороженого.
Поэтому я закрыла глаза, выдохнула и мысленно сосчитала до десяти.
Абстрагируйся.
Я открыла глаза. Передо мной на операционном столе лежала загадка.
– В каком состоянии его обнаружили?
– Уборщик наткнулся на него. Лежал без сознания у дверей больницы.
– Жизненные показатели меняются?
– За последние три минуты – нет.
– Приготовьте дыхательный фильтр. Возможно, понадобится интубация.
– Да, доктор.
– Посмотрим, найду ли я что-нибудь.
БИП БИП БИП
– Что происходит?
– У пациента фибрилляция желудочков, работаем!
– Доктор, дефибриллятор готов.
Первый разряд приподнял его грудь на несколько сантиметров вверх. Я с ужасом наблюдала, как рот Джей Ди открылся и язык безжизненно шлепнулся на щеку.
Это ненормально.
Второй разряд подбросил его сантиметров на тридцать над столом. Серые пальцы задергались, будто танцевали в воздухе. А потом неестественно вытянулись и замерли.
Только периодически вздрагивали, будто искали невидимый курок, заставляя мою кровь леденеть в жилах.
Медсестра побледнела.
– У пациента… никаких изменений в ритме. Он не реагирует на электрошок.
Я снова приготовила дефибриллятор, гадая, чем закончится третий раз. Я была готова ко всему.
Оказалось, не ко всему.
Я пропустила тысячу вольт через сердце Джей Ди… и ничего не произошло.
Он не двинулся.
Даже не дернулся.
Внезапно все его жизненно важные органы отказали.
Второй раз за эту сумасшедшую ночь я объявила время смерти моего коллеги. Через 19 минут после того, как выбежала из кабинета доктора Скритт, и 13 минут спустя последнюю бесплодную попытку откачать его.
Я отпустила медсестру где-то посредине этого отрезка, чтобы она могла помочь какому-нибудь пациенту, еще имеющему шанс отсрочить неизбежное.
Смирившись с поражением, я размазывала слезы по лицу, глядя на безжизненное тело Джей Ди.
И тут он открыл глаза.
А я чуть не обделалась.
Ни зрачков, ни радужки. Только печальное море белизны простиралось меж его припухших век. Безжизненное и душераздирающе пустое.
Он схватил меня посеревшей рукой за запястье с такое бешеной силой, что всю руку пронзила вспышка боли.
Медленно труп Джей Ди сел на столе.
– Элли, – прошептал он слабым далеким голосом, будто его слова доносило эхо из глубин узкой пещеры. Я попыталась вырваться, но он держал чертовски крепко. – Твой брат, Тимми, здесь, в аду, со мной.
Я всхлипнула.
– Он хочет тебе кое-что передать, – продолжал он с демоническими нотками в голосе, глядя сквозь меня, бессильный сфокусировать взгляд. – Он говорит, что он здесь по твоей вине. Что если ты когда-либо любила его, то спустишься вниз, чтобы сгореть с нами вместе. Каждая его секунда наполнена такой мучительной болью, что он жалеет, что появился на свет.
Он зашипел на меня.
А потом откинулся на стол, абсолютно, бесповоротно мертвый.
Я вырвала руку из его холодеющих пальцев и выползла в коридор.
***
Слезы собирались как грозовые тучи, медленно, но безапелляционно. Тяжелый влажный жар скапливался за моими глазами, и я чувствовала, что вот-вот дойду до точки невозврата. Неизбежной и неумолимой.
⠀
Я подняла глаза и увидела ее в коридоре напротив. Доктор Скритт смотрела на меня сверху вниз, как стрелок на Диком Западе, подергивающий пальцами у кобуры. Я понимала, что этот момент был предназначен для того, чтобы сломать во мне что-то, чтобы ужасающее семя смогло свободно распространить свои нечестивые щупальца, стирая призрачные границы между моим сознанием и этой больницей.
Слезы непроизвольно потекли по моему лицу, слова вырывались изо рта сами по себе.
– Сегодня ночью умерли Сэм Брутсен, Майрон Колдуэлл, Джим Дориан и Кэсси Эндлман. Доктор Скритт, что за чертовщина творится в больнице Св. Франциска?
Она поджала губы в тонкую бледную линию.
– Я думала, что ты, Элли Эйфелас, будешь первой, честно говоря.
Она скрестила руки на груди.
Я тоже.
– Правило девять дословно, сейчас же.
– В морге должно постоянно находиться не менее 13 трупов, – оттарабанила я, не задумываясь.
Тень ухмылки скользнула по ее губам, так же быстро исчезнув, как появившись.
– Доктор Дориан не выполнил своей задачи, когда мне нужно было его полное содействие во время… недомогания доктора Брутсена. Эта больница может как дать жизнь, так и отнять ее, но никогда не делает ничего просто так. – Доктор Скритт глубоко вздохнула. – К несчастью для доктора Дориана, он решил нарушить правила именно тогда, когда в морге было всего двенадцать обитателей. Эти весы судьбы прекрасно умеют держать баланс сами по себе.
Я хотела огрызнуться, выпалить ей в лицо, что она ошибается, объяснить все то, что она упустила из виду своим замыленным взглядом, потому что мир пресытил ее, превратил ее измышления в неточные и несправедливые. Мне было предельно ясно, что она умышленно ошибается.
Но когда я открыла рот, из него не вылетело ни единого слова.
Доктор Скритт медленно кивнула.
– Есть вещи, которые не стоило бы видеть, но мы вынуждены сходиться с ними лицом к лицу. Вы готовы к этому?
– Да, – отрезала я.
– Нет, дитя, это не так. Все мертвецы, которых вы назвали, были умнее и образованнее вас. Учитывая все то, что с ними произошло, понимаете ли вы, что поставлено на карту?
Я кивнула, внезапно лишившись голоса.
Она закатила глаза.
– Репродукцией человека в основном движет беспросветная глупость, и единственная причина, по которой мы еще не вымерли как вид, заключается в том, что нашу идиотскую потребность покончить с собой лишь слегка опережает такая же идиотская потребность плодить незапланированные беременности. – Она потерла висок. – А теперь, если желаете разразиться эмоциональным срывом, будьте добры сделать это прямо сейчас. Намного гуманнее будет отправить вас за дверь с разбитыми мечтами, отягощающими неполноценный разум, чем потом вывезти ваше коченеющее тело, отягощающее перегруженную каталку.
Я не знала, что на это можно ответить, и промолчала.
Она покачала головой.
– Более значительные умы, чем ваш, потерпели неудачу на половине пути к цели, которую вы так жаждете достичь. Почему вы еще здесь, доктор Эйфелас?
Я смахнула слезу.
– Может быть, вы считаете несправедливым, что прошлое изменило вас, и хотите теперь изменить прошлое?
У меня перехватило дыхание.
– Каждый врач хочет стоять в первых рядах между жизнью и смертью. Но все мы знаем, что последняя всегда побеждает так или иначе. Почему вы здесь?
Я отрицательно покачала головой и прошептала:
– Я не могу изменить прошлое. Есть только я и настоящее. И один из нас должен взять контроль. – Я вытерла нос, вытерла глаза и пожалела, что не сделала этого в другом порядке.
Доктор Скритт решительно развернулась и пошла прочь.
Я последовала за ней, не дожидаясь указаний.
Мы остановились в непримечательном месте обычного коридора. Я ходила здесь уже тысячу раз.
И вот что самое забавное: сейчас тут не было ничего “обычного”.
Я стояла, ошеломленная, уставившись на дверь, которая раньше не существовала. Доктор Скритт даже не посмотрела в ту сторону. Просто встала рядом, впившись в меня взглядом, полным сурового осуждения.
– Больше нет времени выяснять, понимаете ли вы, что я хочу до вас донести, поэтому я просто скажу, что собиралась, и оставлю вас наедине с вашим выбором. Ни один обычный человек не сможет стать врачом. Ни один обычный врач не выживет в больнице Св. Франциска. Самым мудрым решением для вас было бы уйти прямо сейчас и прожить долгую жизнь, полную предсказуемости и рассеянной радости, а сюда вернуться десятилетия спустя с ложной убежденностью, что смерть – это ваш выбор. Я сделала все, что могла, чтобы предупредить вас о пагубности желания двигаться вперед с этого момента, потому что вам точно не понравится конец пути. – Она прищурилась, глядя на меня. – Если решите идти до конца – это только ваша ответственность.
А затем она развернулась и быстро ушла.
Я пыталась успокоить сбивающееся дыхание, но тщетно.
Я войду в дверь. Войду в нее так же, как каждое утро встаю с постели.
Есть только один путь – вперед.
Я медленно подняла глаза на дверь, которой не существовало до этого момента. На древнем дереве было выгравировано число.
1913.
Я вызубрила правила, но сейчас они потеряли смысл.
Едва сдерживая тошноту, я протянула ослабевшую руку и повернула ручку.
Она поддалась легко, почти любовно.
Я судорожно сглотнула и кивнула, набираясь смелости. В ноздри мне ударил слабый запах дыма.
Я сказала себе, что смогу справиться с тем, что внутри.
Я ошиблась.
~
Части 1 / 2 / 3 / 4 / 5 / 6 / 7 / 8 / 9 / 10 / 11 / 12 / 13 / 14 / 15
⠀Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
