Я всего ожидала от профессии врача и была готова столкнуться с любым дерьмом. Но несуществующие отделения, разваливающиеся на глазах трупы и оживающие дети, наполовину втиснутые в мусоросжигатель… К такому меня жизнь не готовила.
Иногда врачи сталкиваются с таким дерьмом, от которого мурашки по коже бегут. Иногда это буквально дерьмо. Иногда просто кожа, которая сползает с тела, хотя термин “тает” подходит куда лучше для описания того, что делает с человеком некротизирующий фасциит.
Но ни один учебник не смог бы подготовить меня к такому: я стою бок о бок с главврачом, забивая разлагающееся тело обугленного ребенка в мусоросжигатель, а его единственный глаз с ненавистью и осуждением смотрит на нас. Мальчик был втиснут в узкий зев по плечи, и только голова оставалась в комнате вместе с нами. Челюсть у него отвалилась, и прогнивший язык извивался над перевернутым лицом, как кобра под музыку заклинателя.
– Доктор Скритт, – прошептала я дрожащим голосом, – что нам делать? Мы связаны принципом primum non nocere, разве мы не должны…
– Мы обязаны помогать живым, доктор Эйфелас. Включая меня и, возможно, вас тоже. И мы это сделаем, если вы поможете мне прямо, блять, сейчас, – проворчала она, упираясь руками в макушку мальчика. Когда она надавила, вся его кожа соскользнула, как шелушащийся струп, с раны на ноге. Чистая, белая кость черепа сверкнула в тусклом свете, а остатки плоти шмякнулись на пол, как говяжий фарш.
– Без кожи их проще удержать. Давите ему на голову. – Она отмахнулась от его языка, как от назойливой мухи, и с силой вонзила руки ему в плечи. Пальцы погрузились в тухлую плоть, как сапог в густую грязь.
Ошеломленная, я уперлась в обнаженную кость черепа. Я была в шоке от того, какой он холодный, как дергалась его голова в тщетных попытках укусить меня несуществующей челюстью.
– Очень не хочется выдавать спойлеры, но вы будете крайне удивлены, что эта штука сделает через десять секунд, если вы не перестанете сдержанно и размеренно ласкать ее, будто дрочите восьмидесятилетнему. Толкай! – крикнула она, наваливаясь всем весом.
Тело провалилось в мусоросжигатель с последним сопротивлением.
Мальчишка закричал.
Доктор Скритт яростно оттолкнула меня в сторону, захлопнула дверцу и защелкнула висячий замок.
Я уставилась на нее в шоке. Она была стервой, это да. Но никогда раньше она не применяла ко мне силу.
И все же я была еще интерном. Главный врач могла бы заставить меня есть гной ложками и называть его мороженным.
– Доктор Скритт, – дрожащим голосом пролепетала я. – Зачем вы повесили на мусоросжигатель замок?
От визга твари по ту сторону дверцы трясся пол.
– Включай! – скомандовала она.
– А где…
Она снова оттолкнула меня и отчаянно вцепилась в панель с кнопками прямо за моей спиной.
– Доктор Скритт, – закричала я, пораженная вторым за день толчком.
Бах. Бах. БАХ.
Висячий замок подпрыгнул позвякивая. В дверцу мусоросжигателя начали долбиться изнутри.
Холодок ужаса пробежал по моей коже, хотя в комнате заметно потеплело.
– Это специальная печь, – объяснила доктор Скритт, оттаскивая меня за руку от дверцы. – Она очень быстро нагреется, так что стойте…
БАХ-БАХ-БАХ-БАХ
Стук изнутри становился все сильнее. Мне даже было интересно, выдержит ли висячий замок. Он бешено раскачивался взад и вперед в такт ударам.
ХРУСТЬ.
– 200 градусов! – крикнула доктор Скритт, глядя на датчик. – Нужно, чтобы температура дошла до 2000.
– Большинство медицинских мусоросжигателей даже нагреться так не могут! –У меня голова шла кругом.
ХРУСТЬ.
– Правда ваша. – Доктор Скритт посмотрела на меня. – Большинство не может. – Она взглянула на датчик. – 500 градусов.
– Неужели он так быстро нагревается? – Я уставилась на нее в изумлении.
– А вы разве не замечаете, как меняется температура в комнате? – Ее ответ не выдал никаких эмоций.
И тут до меня впервые дошло, что я вся покрылась испариной.
– Почему так жарко? Мы же стоим метрах в трех…
– И поэтому нам стоит отойти подальше. 1100 градусов.
БАМ
С легким звоном крошечный винтик упал на пол и откатился прочь.
– Доктор Скритт… – тихо выдохнула я.
– Знаю, вы сожалеете, что не смогли доставить сюда мальчика быстрее. – Она мгновение помолчала. – Мы все сожалеем.
ТРЕСК
– Доктор Скритт, дверца…
– 1500 градусов.
Волна жара выбивала реки пота из каждой поры.
– … не знаю, выдержит ли она…
РЕСК
– 1700 градусов!
– Замок гнется, метал вот-вот расплавится!
– Вот почему у нас в запасе сотня висячих замков.
БАХ, ХРУСТь, ТРЕСК
Мы обе задержали дыхание.
Металл выгнулся в невозможном уродливом отпечатке человеческой руки – с такой силой в него врезалась тварь изнутри.
Мы ждали.
– 1913 градусов.
Мы ждали.
Ничего не происходило.
Пот так жег глаза, что я попыталась утереть его рукой, но зря. Предплечье тоже было все мокрое и как будто еще более соленое, так что стало щипать только сильнее.
– Думаю, – доктор Скрит говорила едва слышно, – думаю, я остановила его.
Я смотрела на мусоросжигатель, через жаркое марево, волнами исходящее от металла. Не земле у дверцы валялись куски ободранной плоти. Запах горящей падали щекотал мне ноздри, вызывая тошноту.
Я выдохнула, понимая, что бессознательно задержала дыхание.
– Значит, мы в безопасности?
Дверь морга распахнулась, впуская одного из интернов. Я узнала в нем Джей Ди, нервного парня, всегда выглядящего так, будто находится в перманентном шоке.
Доктор Скритт! – крикнул он через всю комнату. – Там доктор Брутсен! Правило 10!
Несмотря на адский жар, по комнате будто пробежал холодок, да такой, что можно было задницу отморозить.
– Готовьте операционную! – властно крикнула доктор Скритт.
Джей Ди тут же исчез за дверью.
Она уже собралась бежать за ним…
– Доктор Скритт! – крикнула я ей вслед.
Она развернулась и нетерпеливо посмотрела на меня.
– Что делать с мусоросжигателем?
Она глянула на меня так, будто у меня член торчал посреди лица.
– Доктор Эйфелас. Вам пора бы научиться отличать живое от мертвого. В нашей жизни и так достаточно дерьма, чтобы не пытаться тащить на себе тех, кто нас покинул. – С этими словами она повернулась и сказала, уходя: – Если желаете помочь, берите каталку и бегом на Корт-стрит. Крыша отсюда далеко.
И исчезла за дверью.
***
Что там за правило 10 такое?
Я потянулась к карману.
Пусто. Твою мать.
Блять, блять, блять! Я, должно быть, потеряла список, пока тащила это месиво мертвой плоти в мусоросжигатель.
Должен был умереть интерн, чтобы я смогла заполучить список правил. Но как только он попал мне в руки, так я сразу расслабилась и приняла это как должное!
Я решила попытаться извлечь из этого урок, но знала, что ничему не научусь, как всегда.
Я же читала правила. Зачем нужна была каталка?
Надо выйти на улицу и выяснить, что происходит.
Холодный ночной воздух впился в мое разгоряченное тело, выбивая озноб из каждой клеточки.
Я побежала.
И… там ничего не было.
Никаких машин. Никаких людей. Я посмотрела налево, направо, потом снова налево…
А потом подняла глаза.
Вот дерьмо.
Правило 10.
Доктор Брутсен стоял в нескольких метрах от края крыши. В свете полной луны я видела, что он весь дрожит, будто его дергают за невидимые ниточки, как марионетку. Вся эта сцена была глубоко неправильной. Как и, главное, почему его конечности так двигались?
Он тихо стонал.
Нет, не так.
Он плакал.
Рвота подкатила к горлу, когда я вдруг поняла, что он “подтанцовывает” все ближе и ближе к краю.
Я чуть не рухнула, вспомнив, чего требует это правило. Либо ждите, пока вас обнаружит спасательная команда, либо прыгайте с четвертого этажа на тротуар Корт-стрит.
– Стойте, подождите! – крикнула я ему. – Доктор Скритт идет!
– Нет, нет, пожалуйста! – закричал Брутсен, хотя я не могу сказать, к кому конкретно он обращался. – Не зли его! Пусть они уйдут!
– Держитесь! Вы почти в безопасности!
– Простите, я пытался их запереть! Пожалуйста, пожалуйста, не делайте этого! – рыдал он.
Его тело подпрыгивало и извивалось, как рыба под электрошоком. Было так странно, так неправильно смотреть на этого человека, не контролирующего себя на крыше в лунном свете, что я чуть не заплакала.
Дверь наверху распахнулась с такой силой, что я с земли отчетливо услышала грохот .
– НЕТ! – взвыл Брутсен. – Нет, пожалуйста, не подходите, простите, ПРОСТИТЕ!
А затем он отошел от края. Я вздохнула с огромным облегчением.
Которое тут же испарилось, когда до меня дошло, что он отошел только для того, чтобы выгадать место для разбега.
Я с ужасом наблюдала, как доктор Брутсен – мой коллега, мой ровесник – разбежался и прыгнул в ночь. Он падал на бетон, размахивая руками и ногами.
Прямо туда, где я стояла четырьмя этажами ниже.
~
Части 1 / 2 / 3 / 4 / 5 / 6 / 7 / 8 / 9 / 10 / 11 / 12 / 13 / 14 / 15
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.