Моя небрежность только что стала причиной смерти одного из моих коллег. Моего ровесника… а теперь его остывающий труп поднялся с постели и одержим жаждой мести…
У каждого в жизни рано или поздно появляется “вот сука”.
Она может заставить тебя почувствовать себя таким ничтожным. У нее нет ни капли сочувствия, зато неисчерпаемый запас язвительных комментариев. Ты презираешь ее всей душой, но где-то там, в глубине, скрывается маленькая частичка тебя, втайне жаждущая ее одобрения, хотя бы маленького кивка.
Доктор Вивиан Скритт была такой сукой.
Всего на мгновение, после того, как Джей Ди ворвался в кабинет, мне показалось, что она не сдвинется с места.
Но вот я уже бежала следом, стараясь не отстать и молясь, что у нее есть план, как спасти наши задницы.
– Мы же видели, что Брутсен мертв! Что значит “он поднялся“?
– Это значит, доктор Эйфелас, что доктор Дориан хотел донести до нас информацию, путем передачи общепринятого значения каждого из слов, образующих предложение, через их фактические наименования, – на ходу огрызнулась доктор Скритт. – Даже если этого не рассказывали в детском саду, вам давно пора бы усвоить, что в мире полно дурацких вопросов, неравномерно распределенных по всей популяции людей, некоторые из которых постоянно напоминают нам, что свобода слова – печальная реальность нашего времени.
Вот сука.
Мы резко затормозили у палаты 330. Джей Ди держался на расстоянии, широко раскрыв глаза от испуга, и не решался открыть дверь.
Не знаю, что происходило в той комнате. Но звуки были такие, будто подземный титан смачно перданул в болото грязи. А пахло в два раза хуже.
Доктор Скритт обернулась и посмотрела на нас с убийственным спокойствием:
– Не знаю, готовы ли вы к тому, что там сейчас творится. Но реальность такова, что мне насрать. Всем насрать, так что вам просто придется с этим смириться. Добро пожаловать в мир медицины.
Она прижалась к стене рядом с дверью и широко ее распахнула.
Доктор Брутсен выглядел так себе и мертвым, но “оживление” явно не пошло ему на пользу. Он стоял к нам спиной и агрессивно замахивался кулаками на любого, кто пытался к нему приблизиться.
Его затылка не было видно за плечами – шея оказалась настолько сломаной, что сложилась пополам и жалко вывернулась, уронив череп на грудь.
Тело Брутсена было очень повреждено. Он качался взад и вперед, пытаясь устоять на сломанных ногах при сломанном же позвоночнике. Тут и там из под кожи торчали куски костей, а то, что когда-то было прямой спиной, сейчас изогнулось и смялось.
Ужаса ситуации добавляли явные признаки цианоза. Его руки были болезненно бледными, почти серыми, как зеленые персики. А вот тыльные стороны бедер – багрово красными. Из кучи мелких ран, полученных при падении, выдавливалась, будто начинка из пончика, густая кровь.
А потом он обернулся.
Его голова держалась на одной ободранной коже, свисая вниз с того, что когда-то было шеей. Отвисшая челюсть бесцельно хлопала, открывая опустевший рот – своими зубами он, как шрапнелью, бомбардировал мои лодыжки еще при падении.
Кэсси Эндлмен, еще одна мой коллега-интерн, валялась в углу. Шея явно сломана. Такое ощущение, что ее с огромной силой швырнули через всю комнату.
Аналитическая часть моего мозга отметила, что она, вероятно, умерла еще до того, как приземлилась на пол.
Лидия, медсестра, забилась в другой угол палаты. Она, дрожа, вцепилась в скальпель и пыталась отбиться им от беспорядочно машущих рук Брутсена.
– Доктор Дориан, налево! – скомандовала доктор Скритт, перекрикивая рычание Брутсена.
Мы обе обернулись и увидели, что Джей Ди и след простыл. Только гулкое эхо шагов гуляло по коридору.
– Что ж, доктор Дориан, видимо, хочет проверить одно из наших правил на собственном горьком опыте, – вздохнула доктор Скритт, поворачиваясь ко мне. – Эйфелас, слушай внимательно, потому что именно это сейчас и произойдет: если жизнь подсовывает тебе лимоны, шли ее нахер.
Она наклонилась и, как нападающий в рэгби, рванулась вперед на Брутсена, с размаху впечатав его в стену.
– СЕСТРА! Хватайте его за руки! Держите! Эйфелас! Шкаф в углу!
Лидия одним прыжком преодолела расстояние между ними и схватила Брутсена за запястья.
Он замер на мгновение.
А затем разразился таким ревом, что стало ясно: долго они его не удержат.
Соберись.
Я отвернулась и потянулась к шкафу. уже взялась за ручки и…
1913.
На шкафчике был номер.
Ни один шкаф в больнице не имел номера. Это так не работает. Здесь никогда не было номера. Он появился только для меня.
И я хорошо помнила правила.
Что делать?
Брутсен завопил.
– Доктор Эйфелас, сейчас не время стоять и тупить! БЫСТРЕЕ!
Я не двинулась с места.
Доктор Скритт заговорила снова, ее голос неожиданно смягчился, но не потерял смертельной настойчивости. Она поняла.
– Только вы можете видеть то, что сейчас перед вами, доктор Эйфелас, но времени нет. Вы должны принять решение, с которым сможете жить, думать некогда.
Глубокий вдох.
“Я справлюсь”, – сказала я себе, открывая дверцы.
Я ошиблась.
***
Тело Тимоти лежало на дне ящика, какое-то омерзительно смятое, слишком маленькое для шестилетнего ребенка. Но все же это все еще был мой младший брат, смотрящий на меня с безмерной печалью и осуждением.
Правая сторона его тела сгорела дотла, но левая была почти такой же, как при жизни. Самое худшее – туманная середина, где здоровая кожа и прожаренная плоть смешивались, создавая ужасную маску – насмешку над таким родным мне лицом. Правая глазница была пуста. Щека выгорела, обнажая ряды зубов.
Он облизнул губы почерневшим языком:
– Почему ты бросила меня, Элли?
Я замерла.
– Доктор Эйфелас! Вы нужны здесь, немедленно!
– Ты вернулась только потому, что чего-то хочешь от меня, да? – спросил труп моего брата.
Я всхлипнула.
Лидия закричала, и тошнотворный треск ломающейся кости коснулся моих ушей.
– Почему ты не пришла вовремя, почему не успела спасти меня, Элли? Почему ты сейчас здесь?
Я не могла говорить.
А затем я увидела его: карикатурно большой, в сравнении с жалким тельцем, стальной шприц с ярко желтой надписью H2SO4. Иглы не было, но я знала, как работают такие устройства. Нажимаешь, и она выскакивает.
И он был зажат в жилистых крошечных пальцах Тимоти.
– Тимми… мне нужен шприц, – прошептала я.
Он только крепче стиснул его:
– Но почему я был тебе не нужен?
Лидия снова закричала.
– Доктор, время на исходе!
– Тимми, мне так жаль, мне ужасно жаль, – всхлипнула я. – Я не хотела оставлять тебя… Знаю, тебе сложно это понять, но пожалуйста, пожалуйста, скажи, что знаешь, что я люблю тебя.
– Как? – грустно спросил он. – Откуда мне знать, что ты любила меня, если ты бросила меня умирать?
– Доктор Эйфелас, РЕШАЙТЕСЬ СЕЙЧАС ЖЕ!
– Я заберу это, Тимми, но я очень, очень люблю тебя. Я твоя любимая старшая сестра, помнишь?
Он посмотрел на меня с леденящей серьезностью:
– Если ты сейчас заберешь его, Элли, я навсегда запомню, что ты вернулась только тогда, когда тебе нужно было спасти свою шкуру. И что ты бросила меня. Ты больше никогда меня не увидишь.
– Нет, – печально прошептала я, выхватывая шприц из его слабой руки.
Я наконец нашла в себе силы отвернуться от призрака моего младшего брата и вернуться в реальность, где еще могла бы что-то изменить.
***
Лидия лежала на полу, ее руки были вывернуты под неестественными углами. Брутсен прижал к полу доктора Скритт так, что она не могла сопротивляться. Сильными пальцами он пытался выдавить ей глаза.
Эмоциональная часть меня настолько истончилась, что от нее не осталось и следа. Только потрепанная временем, скалистая стена логики руководила мной теперь. Я видела цель и готова было сделать все необходимое, чтобы выполнить задачу.
Я разбежалась, сделав один, два, три гигантских шага, и всем телом ринулась на Брутсена, вонзая шприц. Не было никаких сомнений в точности прицела: я просто должна была попасть. Или так, или никак.
Глазное яблоко Брутсена лопнуло с мерзким звуком, когда игла выстрелила через глазницу прямо в глубину лобной доли. Кислота сделала свое дело.
А я рухнула на землю.
Брутсен откинулся назад и завопил. Доктор Скритт, не теряя времени, вывернулась из под него и яростно поползла ко мне. Я, как завороженная, наблюдала за тем, как меняется его лицо.
Серная кислота действует на кожу примерно так же, как открытый огонь. Но я впервые увидела, что происходит, когда ее вводят в мозг. И это зрелище еще долго будет преследовать меня.
Его лицо таяло. Брутсен схватился за голову, не переставая вопить. Он даже не подумал вынуть шприц из глазницы, и тот болтался перед ним, как здоровенный металлический фаллос.
Затем он закашлялся, разбрызгивая кровь, и сложился пополам.
Уцелевшее глазное яблоко выпало из глазницы, а следом за ним на пол выплеснулась вязкая серая жижа, которая, как я предположила, была раньше его разъедаемым кислотой мозгом.
Это было так ужасно, что я не могла отвести взгляд.
– Надо убрать отсюда Лидию, – коротко скомандовала доктор Скритт.
Усилием воли я заставила себя вернуться в реальность.
Я взяла медсестру за плечи, а доктор Скритт подхватила за лодыжки.
В последнем отчаянном рывке мы выбежали в коридор. И захлопнули дверь.
Я упала на четвереньки, ошеломленная.
***
Следующие несколько минут были наполнены криками и суетой. Доктор Скритт отдавала распоряжения, и мы внезапно оказались окружены толпой людей, жаждущих помочь. Где-то в глубине сознания у меня мелькнул вопрос, где были они все, когда мы в них так нуждались?.. Видимо, в жизни есть моменты, которые ты должен пережить сам с собой.
Лидию увезли прочь на каталке. Тот же доктор с уборщиком, которых я встречала уже дважды, вошли в палату, провели там буквально пару минут и так же быстро ушли. Каждый с большим, сочащимся чем-то мешком для мусора.
– Доктор Эйфелас, вы идете со мной. – Доктор Скритт говорила спокойно и решительно.
– Я… я не могу… мой брат там, в шкафу… – Я не смогла продолжить, волна эмоций захлестнула меня.
– Нет, это не так.
– Я должна вернуться, – выдавила я через сжатое спазмом горло.
– Элли, ты можешь идти вперед. Можешь остаться на месте. Но ты никогда, никогда не сможешь вернуться назад. Итак. Ты идешь?
Я не знала, что делать.
А потом поднялась на ноги. Все еще в шоке, я шла за ней, пока не обнаружила себя сидящей за ее столом второй раз за вечер.
– Жизнь всегда идет или быстрее или медленнее, чем нам хочется. Но никогда не так, как нужно. Сегодня события форсировались. – Доктор Скритт посмотрела на меня поверх тонких очков.
Я промолчала.
Она кивнула сама себе.
– Нужно сделать все быстро, и я не намерена повторять, поэтому слушайте внимательно. – Она откашлялась. – Пришло время, доктор Эйфелас, рассказать вам
о правиле номер семь.
~
Части 1 / 2 / 3 / 4 / 5 / 6 / 7 / 8 / 9 / 10 / 11 / 12 / 13 / 14 / 15
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
