После выпуска из университета я осталась без семьи, работы и с огромными долгами. Не в моем положении было отказываться от предложений, но в этой больнице творится что-то странное.
Вам, наверное, кажется, что все врачи чертовски богаты. Да, я тоже так когда-то думала. Но теперь, спустя восемь лет и долбаную кучу преждевременно седых волос, вдруг обнаружила себя на пару сотен тысяч долларов беднее последнего нищего. Это, может быть, и имело бы значение, если бы у меня была семья, которую нужно обеспечивать, но за время бесконечных дежурств и учебы все мои попытки наладить личную жизнь сошли на нет, а заодно вышел и срок годности яичников.
Я оказалась в ситуации “бери, что дают”.
Поэтому, когда мне предложили место в больнице Св. Франциска в Чарльстоне, штат Западная Вирджиния, я рассовала по коробкам свое печальное подобие жизни и поехала попытать удачу в горы Аппалачи. В июне нас было девятнадцать новеньких. Тринадцать уже выбыли.
***
Мне нравится думать о себе как о крысе, которую не так-то просто утопить.
Кто-то ломался, увидев, как умирают дети, потому что еще не успели стать достаточно хорошими докторами и нарастить броню. Все мы когда-то были новичками. Вдвойне тяжелым бременем оказывалась обязанность сообщать родителям, что их ребенок умер. А потом слушать, как они бьются в рыданиях, умоляют рассказать им подробности, кричат, что хотят умереть, или просто тихо убивают себя транквилизаторами.
Но большая часть новеньких просто не смогла ужиться с главным врачом.
Доктор Вивиан Скритт, вне всяких сомнений, самая большая стерва, какую я когда-либо видела.
Теперь я знаю, почему.
– Девятнадцать новичков стартуют сегодня, и мы уже сделали ставки, кто из вас сколько продержится, – объявила она нам в первый день. – Не подумайте, я на вас не давлю. Я собеседовала каждого из этой хилой группы, и, уверяю вас, мои ожидания очень низки.
Она снисходительно оглядела нас поверх тонкой полоски очков, фыркнула и пошла прочь, развернувшись.
– Вы уже должны сами понимать, когда нужно следовать за мной, а когда – держаться подальше. Я не собираюсь тратить время на объяснение элементарных вещей, которые вы должны выяснить самостоятельно.
Мы растерянно уставились друг на друга, внезапно снова став стайкой первокурсников, и побежали за ней.
Я тащилась позади всех, чувствуя себя абсолютно выбитой из колеи. Ожидаемо.
– У каждого из вас должен быть при себе список требований больницы Св. Франциска, – на ходу объясняла доктор Скритт, не глядя на нас. – Я распечатала восемнадцать копий списков правил, так что кому-то придется побороться за свой экземпляр, зная, что иначе он останется в хвосте.
Все вокруг держали в руках листы с правилами. Кроме меня. Мои внутренности скрутило в холодный скользкий узел.
– Если вы не в состоянии следовать этим правилам, значит, вам нет места в моей больнице. А это значит, что профессия врача в принципе не для вас, и вам следует поискать работу с более низкими требованиями к умственным способностям. – При этих словах она повернулась к нам лицом. – И если вы вдруг думаете, что я из тех, кто дает второй шанс, – вы совершенно не подготовлены к миру медицины. – Она вгляделась в лица каждого из нас по очереди, словно ожидая какого-то ответа, но никто не осмелился раскрыть рта.
– Ну? – раздраженно выпалила она. – Какого черта вы здесь стоите? Люди умирают. За работу!
***
Никто не хотел показывать мне список правил, так что мне пришлось дождаться, пока один из моих сокурсников умрет.
Это заняло почти неделю.
Я отрабатывала десятичасовую смену, на часах было уже три ночи. В тот момент я как раз бросилась в другую палату, чтобы пациент не узнал, что я гуглю его симптомы (да, врачи делают это ГОРАЗДО чаще, чем вы думаете), когда вдруг увидела Майрона в операционной.
– Майрон, – пискнула я, остановившись от неожиданности. – Что за чертовщина?
Он стоял ко мне спиной, его руки яростно двигались в странном ритме, но я не могла понять, чем он занят.
Что-то было не так.
Майрон был лучшим из нас. Он закончил университет Джона Хопкинса в первой десятке выпускников и частенько напоминал нам об этом, когда мы имели неосторожность прийти к нему с вопросом, который было бы слишком страшно задавать доктору Скритт.
Я медленно подошла к Майрону, стараясь не напугать его:
– У нас сейчас страшный завал, скажи, тебе нужна помощь?
Он даже виду не подал, что услышал меня. Просто яростно продолжил что-то кромсать.
Я уже подошла к нему достаточно близко, чтобы видеть капли крови, взлетающие над его плечом.
Но в операционной никого не было кроме нас. Что за черт?
– Майрон? – прошептала я едва слышно.
Я медленно обошла его слева, и, наконец, ужасная картина открылась передо мной.
Живот Майрона был рассечен от грудины до таза. Его пищевод вывалился наружу, а желудок беспорядочной кучей осел на стол. Гнездо пульсирующих кишок тянулось обратно в разорванный торс.
Майрон не выказывал никаких признаков боли.
Он был так занят работой.
Он крепко сжимал пальцами свой живот, и бледная складка кожи торчала между ними, как кусок непрожаренного теста. Усердно работал скальпелем, разрезая органы в тонкие ленты. По его лбу текли реки пота от напряжения.
Я пыталась закричать, но выдавила только слабый стон.
И тут Майрон заметил меня.
Зверски медленно он поднял голову. Медленно улыбнулся.
Далеко не счастливой улыбкой.
Не сводя глаз с моего пораженного лица, он облизнул губы, резко ткнул скальпелем в мешанину на месте его живота, подцепил какой-то кусок и поднес его ко рту.
Откусил.
Прожевал.
А затем рванулся ко мне.
К счастью, большинство людей не в курсе, как двигаться, когда добрая половина твоих внутренностей вывернута наружу, и это его сгубило. Изувеченные лохмотья, торчащие из живота, зацепились за угол стола, он упал…
И, наконец, закричал.
Еще в самом начале своей врачебной карьеры я поняла, что необходимо абстрагироваться. Это было настолько хорошо вбито в мой мозг, что стало уже инстинктом, и в тот момент я действовала клинически.
Майрон все еще сжимал скальпель в правой руке. Я пнула по ней – сильно, – и лезвие отлетело прочь.
Он уставился на меня и взвизгнул.
Его внутренности все еще были намотаны на угол стола, так что я решила выметаться оттуда. Я отступила в дальний угол комнаты, когда внутрь вдруг ворвались врач и уборщик.
И, что шокировало меня больше всего, они не были шокированы.
Всего за минуту они обезболили, освободили и увезли Майрона.
А я осталась один на один с лужей крови и рассеченной слизистой желудка.
И еще кое с чем.
На полу лежал лист бумаги, едва касаясь уголком подзапекшейся крови.
Список правил Майрона.
Мной все еще управляла практическая часть мозга. Я схватила листок с земли и быстро вышла прочь, стараясь не наступить в лужу.
Я не хотела оставлять кровавых следов.
***
Нужно было прочитать правила, как только у меня появится хотя бы пара секунд для себя. Часа через три я, наконец, получила такую возможность и нырнула в кладовку со швабрами. Дрожащей, измученной рукой я потянула за цепочку, зажигая голую лампочку, и, стараясь не обращать внимания на вездесущий запах аммиака, стала читать.
Правила Больницы Св. Франциска – руководство для новых врачей.
1. Никогда, ни при каких обстоятельствах не делитесь своей копией правил с кем-либо еще.
2. Если какой-либо врач ведет себя странно, немедленно уйдите от него. Не смотрите ему в глаза.
3. Если к любому из докторов подойдет некто в форме уборщика, не вмешивайтесь. Никогда больше не спрашивайте о бывшем докторе.
4. Никогда не прикасайтесь к конфетам с арахисовым маслом Reese’s Peanut Butter Cups, даже если кажется, что они ничьи. Это любимые конфеты доктора Скритт.
5. Любой ребенок, умерший в больнице Св. Франциска, ДОЛЖЕН быть кремирован в течении 120 минут, начиная с официального времени смерти. Если есть подозрение, что правило может быть нарушено, немедленно предупредите доктора Скритт, больница будет эвакуирована.
6. В больнице Св. Франциска нет детского ожогового отделения. Если вы вдруг оказываетесь там, продолжайте идти, пока не вернетесь на знакомую территорию. Обычно для этого хватает идти по прямой по центральному коридору в течении 47 минут. На вашем пути не будет стен все это время.
7. Это правило будет рассказано при необходимости.
8. В каждой палате хранится небольшое количество серной кислоты. Она предназначена только для пациентов с поврежденным спинным мозгом. Если они нападут, инъекция H2SO4 в череп – единственный способ усмирить субъект.
9. В морге должно постоянно находиться не менее 13 трупов.
10. Если вы оказываетесь на крыше больницы и не помните, как туда попали, есть два варианта. Либо ждите, пока вас обнаружит спасательная команда, либо прыгайте с четвертого этажа на тротуар Корт-стрит.
11. Если вы видите номер 1913, не смотрите на цифры прямо. Не открывайте дверь. Это, безусловно, самое важное правило.
Когда дверь открылась, мое сердце едва не остановилось.
Доктор Скритт уставилась на меня, стоя на пороге. То немногое человеческое, что просвечивало через ее обычно бесстрастную внешность, казалось удивленным.
Протянулись пять секунд мучительного молчания.
– Доктор Эйфелас, – серьезным тоном протянула она. – Я потрясена. – Она уставилась на окровавленный список правил в моей руке.
Я отчаянно пыталась придумать, что сказать. Что угодно, потому что буквально любой ответ хоть немного мог заставить меня выглядеть менее виноватой в глазах босса босса моего босса… Все что угодно, только чтобы не молчать, пока она стояла там и взвешивала мою душу своим пронзительным взглядом.
И… я ничего не сказала.
– Вы присвоили чужой список, который мы искали повсюду, после того, как ваш коллега пережил ужасающий инцидент. – Доктор Скритт фыркнула. – Похоже, вы готовы пойти на немыслимое, чтобы получить желаемое. А Майрон не смог следовать даже самому главному правилу. – Она стиснула зубы. – Я четыре года не ошибалась с тем, кто из новеньких сломается первым. Все мои ставки в пари пошли прахом.
На ее губах вдруг мелькнул призрак улыбки. Она бросила мне прежде, чем уйти:
– Приступайте к работе, доктор. Симптомы сами себя не погуглят.
Я даже не осознавала, что все это время не дышала, пока не услышала собственный вздох.
Я медленно выползла из кладовки, вся дрожа. Быстро сунула список правил в карман. Что ж, можно засчитать себе это как маленькую победу.
Есть призрачный шанс, только призрачный, что, может быть, я все-таки смогу держаться на плаву в больнице Св. Франциска.
Я уже было повернулась, чтобы направиться обратно по коридору, как вдруг остановилась как вкопанная.
Я никогда здесь не была. Что за хрень?
Я огляделась по сторонам: коридор казался знакомым, но все было не то. Я слышала голоса из палат, но рядом со мной никого не было.
Какой-то абсурд.
А потом я посмотрела наверх.
И, честно говоря, слегка обделалась, прочитав вывеску.
БОЛЬНИЦА СВ. ФРАНЦИСКА – ДЕТСКОЕ ОЖОГОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ.
~
Части 1 / 2 / 3 / 4 / 5 / 6 / 7 / 8 / 9 / 10 / 11 / 12 / 13 / 14 / 15
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
