Когда мы только поженились и начали жить вместе, иногда возникали ссоры. Из-за личного пространства, домашних дел… и из-за декора.
А точнее из-за того, что муж настаивал на том, чтобы оставить в доме странный женский портрет.
– Кто это? – спросила я, когда впервые увидела ее, прислоненную к горе коробок.
– Не знаю, нашел на блошином рынке.
Это был оригинал. Думаю, масло, судя по тому, как свет играл на мазках кисти. На картине была изображена молодая женщина, стоящая в темной комнате и смотрящая на зрителя через плечо. На самом деле, она была довольно красива. Светлые волосы волнами ниспадали на плечи. Белое хлопковое платье. Изящное лицо в форме сердца, которое почему-то казалось скорее зловещим, чем милым.
Девушка была нарисована ярко освещеноной, на совершенно темном фоне. Этот контраст и ее поза немного напоминали мне “Девушку с жемчужной сережкой”. Но эта картина не выглядела элегантной, задумчивой или красивой. Наоборот, она выглядела… жутко.
Еще более жутким было то, что муж повесил ее над нашей кроватью.
– Послушай, это красивая картина, – сказала я, – но она просто не вписывается в современный стиль.
– Как и твои Фанко-попс.
– Да, но они маленькие. А картина огромная. Ради Бога, эта женщина почти в натуральную величину!
– Я хочу оставить ее здесь.
Это казалось важным для него, так что я прекратила спорить. Но это было нелегко. Иногда я просыпалась посреди ночи с ужасным чувством, что за мной наблюдают. Тогда я поднимала взгляд и видела, как ее серые глаза смотрят прямо на меня.
После этого я почти не спала.
Клянусь, однажды она пошевелилась.
– Ее рука всегда была такой? – спросила я Эрика, когда мы ложились спать.
– М-м-м?
– Ее левая рука. Пальцы раскрыты, протянуты сзади нее, как будто она ждет, что кто-то возьмет ее за руку.
– Да, так всегда было.
Но могу поклясться, так было не всегда. Впрочем, я обычно избегала смотреть на картину. Встречаясь с ее взглядом, я будто смотрела в серые глаза настоящего человека.
Так прошло две недели. Потом я начала умолять Эрика перевесить ее.
– Пожалуйста, давай повесим ее в другое место? Я правда не могу смотреть на нее, когда ложусь спать.
– Это лучшее произведение искусства, что у нас есть. Его место над кроватью.
– А что насчет подсолнухов?
– Это всего лишь печать, – недовольно ответил муж, – и они слишком простые.
– Давай так: я уберу свои Фанко-попс, если ты уберешь картину.
Он глубоко вздохнул:
– Хорошо, я ее уберу.
Было еще кое-что. Он часто говорил о женщине на картине так, словно она живая. Это было странно.
Итак, он повесил ее на лестнице. Но, если честно, стало только хуже. Каждый раз, когда я спускалась вниз, она была там. Смотрела на меня с высоты лестничной площадки своими пронзительными серыми глазами. Когда она висела в спальне, я хотя бы обычно спала или смотрела в другую сторону.
Через несколько дней я достигла своего предела.
По какой-то причине я не могла заснуть. Проворочавшись около часа, я решила перекусить внизу, вышла к лестнице… и там была она.
Я не включала основной свет, горел только ночник в ванной в коридоре. Было так темно, что фон картины растворился в тени. Но женщина все равно сияла своим бледным лицом и белым платьем.
И мой глупый спящий мозг воспринял ее как настоящего человека.
Я подпрыгнула на целый фут и чуть не скатилась по лестнице, но в последнюю секунду ухватилась за перила.
– Мы можем избавиться от этой картины, пожа-а-алуйста? – спросила я на следующее утро.
Эрик отвернулся от плиты, отложив лопатку:
– Почему?
– Этой ночью она напугала меня до чертиков, я чуть не упала с лестницы.
Муж непонимающе уставился на меня.
– Она… тебя напугала? – медленно спросил он.
– Ну, скорее, ошеломила. Я подумала, что там правда стоит человек.
Он посмотрел на меня.
А потом разразился смехом. Через несколько секунд я тоже начала смеяться. Сейчас это казалось таким глупым. Я знаю, что была сонная, но все же я подумала, что картина – это человек?! Я что, подумала, что нас грабит молодая красивая девушка в ночной сорочке?
– Я отнесу ее в кабинет. Тебе больше не придется смотреть на нее.
– Звучит здорово.
Некоторое время все было хорошо. Я заметила, что Эрик проводит в офисе больше времени, чем обычно, но у него был завал из-за приближающейся сдачи отчета. Как это могло быть связано с картиной? Вряд ли он пялился на нее часами.
А потом я застала его именно за этим занятием.
Однажды вечером он не спустился ужинать. Я позвала его несколько раз. Безуспешно. Так что я пошла к нему в кабинет и обнаружила, что он смотрит на картину.
Он просто сидел там. Ноутбук закрыт, бумаг на столе нет. Кресло повернуто к женщине на картине.
– О, – внезапно сказал он, когда я вошла. Затем быстро встал. – Я как раз собирался спуститься. Отправил отчет несколько минут назад. Все им очень довольны.
Он широко улыбнулся мне, как будто ничего не произошло, и проскользнул мимо. Шаги загрохотали вниз по лестнице.
Он правда только что закончил работу?
Или он просто сидел здесь… и смотрел на нее?
В конце концов я решила не поднимать эту тему. Картина находится вне поля моего зрения, и это хорошо. Кроме того, у меня были дела поважнее, например, приближался срок сдачи моей статьи, которую я даже еще не начинала.
Но в пятницу днем я случайно подслушала его разговор по телефону. Голос был приглушен тяжелой деревянной дверью, но услышать его было нетрудно. Он почти кричал.
– Я сделаю к вечеру…
– Нет, я знаю, что должен был сдать в среду…
– Моя жена упала с лестницы, мне пришлось везти ее в больницу.
От этих слов у меня побежали мурашки. Я ворвалась внутрь.
– Почему ты лжешь, что я упала с лестницы?
Он побледнел. Прервал звонок и повернулся ко мне.
– Мне так жаль, Тара. Но мне нужно было оправдаться. Я пропустил крайний срок по этому отчету, и меня могут уволить.
– Отчету, про который ты мне сказал, что закончил два дня назад?
Он молча кивнул.
Я скрестила руки на груди.
– Слушай, Эрик, твоя работа – это твое дело. Но за всю неделю мы провели вместе около часа. Потому что ты на весь день запираешься здесь. Я имею в виду, ты хотя бы работаешь? Или просто сидишь здесь и смотришь на нее?
Его темные глаза встретились с моими. А потом его голос стал мягче.
– Ты ревнуешь к ней.
– Что?!
– Ты не должна, Тара, – сказал он, делая шаг ко мне, – на картине она красивее, чем была в жизни.
Я замерла, уставившись на него.
В конце концов я подобрала слова.
– Ты хочешь сказать, на картине изображен кто-то, кого ты знаешь?
– Нет, – медленно сказал он, – прости, я оговорился. Я имею в виду, чей бы это ни был портрет, уверен, он сделал ее лучше. Все портреты льстят.
Я смотрела на его, а сердце бешено колотилось в груди.
– Чей это портрет, Эрик?
– Говорю тебе, это не…
– Эрик. – Я шагнула навстречу. Ноги ослабли и подкашивались. – Чей это портрет?!
Он только покачал головой.
***
Этой ночью я не могла уснуть.
Я знаю, это звучит глупо – так волноваться из-за картины. Но вы не можете отрицать, что это было странно. Почему-то он был одержим этой штукой. Почему я не видела этой картины, когда мы встречались? Он прятал ее в подвале? Это единственное место, где я не была. Может быть, у него там был алтарь: картина, свечи и все такое?
От этой мысли мне стало плохо.
Это его бывшая девушка? Или даже жена, о которой он мне никогда не говорил? Картина на заказ должна стоить целое состояние. Особенно такая огромная и детальная. Я имею в виду, как бы я ни ненавидела эту картину, она явно написана кем-то одаренным. Сияние этих пронзительных серых глаз, ямочка на правой щеке…
Но очевидно, он хранил ее не потому, что ценил искусство.
Он знал ее.
И кем бы она ни была, он одержим ею.
И тогда мне в голову пришла сумасшедшая идея.
Я медленно и тихо села, повернулась к Эрику. Он крепко спал. Я выскользнула из-под одеяла, взяла свой телефон с тумбочки и на цыпочках вышла из комнаты, мягко ступая босыми ногами по коридору.
Вот его кабинет. Толкнув тяжелую деревянную дверь, я вошла внутрь.
В кабинете было холодно, намного холоднее, чем в нашей спальне. По голым рукам побежали мурашки. Но я не теряла время. Я протянула руку, пошарила по стене и нажала на выключатель.
Зажегся свет.
Светловолосая женщина смотрела на меня со стены. Ее глаза, казалось, следили, как я взяла кожаное кресло Эрика и потащила его по паркету. Остановившись у стены, я забралась на сидушку.
Мы смотрели друг на друга лицом к лицу.
Я никогда раньше не видела картину так близко. Мое лицо было в нескольких дюймах от нее. С этого расстояния я могла точно рассмотреть детали. Каждая ресничка была прорисована, красивой дугой изгибаясь вверх от фолликула. Нитевидные полосы светло- и темно-серого цвета заполняли ее радужную оболочку. Ее кожа, такая бледная и кремовая, была усеяна мельчайшими порами.
Но я была здесь не для того, чтобы оценить произведение искусства.
Я подняла телефон и сделала фото.
Затем открыла поиск по картинке.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы найти нужный сайт и загрузить фотографию. Но когда отобразились результаты… Я ахнула.
Я ожидала, может быть, одного результата, если мне повезет. Что-то вроде распознавания лиц, которое сопоставит нарисованное лицо с фотографией. Или, может быть, найдется сайт художника, и там будет указано, кто был моделью. Но вместо этого дюжины миниатюр заполнили страницу. Той самой картины, на которую я смотрела неделями.
Дрожащими пальцами я кликнула на одну из первых ссылок. Она вела к новостной статье.
Продолжаются поиски пропавшей студентки Франклинского колледжа искусств.
Сердце ушло в пятки, в глазах плавали черные точки. Задрожав, я упала в кресло позади себя и начала читать.
Аня Келсинг, 23 года, пропала после похода со своим парнем…
Наткнувшись на медведя, они разделились…
Ее рюкзак был найден в миле от места происшествия, но следов самой Ани обнаружено не было…
Келсинг – студентка третьего курса Франклинского колледжа, изучает изобразительное искусство. Недавно она написала автопортрет, который был выставлен в Ле Кур (сверху).
Я открыла следующую статью, потом еще одну, но везде было написано одно и то же. Поход, медведь, исчезновение. Везде было ее фото с автопортретом, она была поразительно похожа на нарисованный образ. Нигде не упоминалось имя ее парня, но это, должно быть, был Эрик. В самой последней статье пятилетней давности было видео с ее родителями, умоляющими продолжать поиски. Но, к сожалению, судя по заголовкам, этого не произошло.
Не знаю, как долго я сидела там. Все, что я знаю, это то, что меня внезапно вырвал из моих мыслей громкий топот в коридоре.
Шаги, направляющиеся в кабинет.
Я вскочила Он не может найти меня здесь. Я оглядела комнату в поисках какого-нибудь места, где я могла бы спрятаться. Но, возможно, уже слишком поздно. Конечно, он видел включенный свет из-под двери.
Я нырнула под стол как раз в тот момент, когда он вошел в комнату.
– Тара?
Я зажала рот рукой, пытаясь заглушить прерывистое дыхание. Он увидит, что стул не на своем месте. Он знает, что я здесь. Он знает…
– Тара, ты тут?
Зачем я спряталась? Я ведь могла просто сказать, что пришла сюда, потому что слышала шум. Понадобилась ручка. Не могла заснуть. Нахера я спряталась? Теперь он поймет, что я знаю…
– Тара?
Но, может, все в порядке? Может, Аню задрал медведь и Эрик не имеет к этому отношения. Разве это не более вероятно, чем то, что Эрик – убийца?
– Вот ты где.
Я выглянула и закричала.
Эрик сидел перед столом и смотрел на меня.
– Я… я искала ручку, – неубедительно пробормотала я, – Я хотела записать… я вспомнила, что завтра мне нужно забрать продукты, и мне нужно было кое-что добавить…
Он наклонил голову, на губах появилась легкая улыбка.
– Не думаю, что это правда, Тара.
Выдохни.
Я начала выбираться из-под стола. Его рука быстро метнулась вперед и схватила меня за запястье. Жестко.
– Ты узнала, кто это, не так ли? Это единственная причина, почему ты спряталась от меня.
Я дрожала в его объятиях.
– Что ты с ней сделал? – прошептала я.
Он сухо усмехнулся.
– Так ты думаешь, что я убийца. Как мило, что это первый вывод, который ты сделала.
– Нет-нет, я не думаю, что ты убийца. – Я сглотнула. Тупица, тупица, тупица. Если он убил ее, и он знает, что ты знаешь… ты тоже умрешь. – Прости, я не это имела в виду. Просто… что случилось? Тело так и не нашли. Ее догнал медведь?
Он не ответил. Просто молча смотрел на меня своими холодными темными глазами.
– Я ревновала, – в отчаянии продолжила я, – но теперь понимаю. Я просто хочу, чтобы ты рассказал мне. Потерять кого-то вот так… Конечно, ты хочешь сохранить картину. Это все, что у тебя от нее осталось.
– Тебе следовало просто оставить эту тему, – сказал он странным безэмоциональным голосом, – мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом таким образом.
Он бросился на меня, я закричала.
Это конец. Его руки крепко сжали мои запястья, вытаскивая меня из-под стола. Я тянулась назад, пытаясь освободиться, но это было бесполезно…
Бам!
Громкий удар раздался позади нас. Эрик резко обернулся, и, буквально на долю секунды, его хватка ослабла.
Я действовала мгновенно. Вырвалась от него и побежала, обогнув стол и устремившись к двери. Оглянувшись, я увидела Эрика, бросившегося за мной.
Но я также увидела, что стало источником шума.
Картина Ани упала со стены. Она валялась на полу, глаза пусто смотрели вверх.
***
Я всегда быстро бегала.
Когда я уже была внизу, Эрик преодолел только половину лестницы. Вырвавшись на холодный воздух, я начала кричать. Он схватил меня сзади, и попытался затащить обратно внутрь, но было уже поздно. Зажегся свет. Наш сосед выбежал из дома, набирая 911.
Все было кончено.
Полиция арестовала Эрика за нападение. И, когда я рассказала свою историю о его одержимости портретом, они обыскали наш дом. И нашли в ящике его стола маленькую коробочку с золотыми сережками.
Сережками, которые Аня надела в поход.
Дело против него постепенно набирает ход. Я надеюсь и молюсь, что справедливость в отношении Ани будет восстановлена, и присяжные признают его виновным в ужасном убийстве.
И он сделал бы со мной то же самое, если бы я не сбежала? Если бы картина Ани не упала со стены?
Конечно, этому было объяснение. Когда Эрик вешал картину, то по ошибке вбил один из крючков в простой гипсокартон. Из-веса картины он оторвался, и картина упала.
Но иногда мне кажется, что Аня присматривала за мной. Что ее автопортрет несет в себе частичку ее самой. И в ту ночь она защитила меня от того, чтобы я не стала жертвой монстра, который оборвал ее жизнь.
Картина теперь висит в моем фойе. Каждый день я прохожу мимо нее, и передо мной всплывают новые детали: темно-зеленая комната позади нее. Идеально прорисованная прядь светлых волос. Блеск в ее пронзительных серых глазах.
И иногда мне кажется, что она улыбается мне в ответ.
~
Оригинал (с) RobertMort
Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
