Как и многие люди, к тридцати годам я несколько разочаровалась в своей карьере. Ну, если это можно назвать”карьерой”: я годами торчала на низкоквалифицированной маркетинговой должности, и чем ближе подступал тридцатый день рождения, тем отчетливее я понимала, что пора что-то менять. Но не могла и представить, что моим следующим местом работы станет Ад.
Последние три года жизни поражали однообразием. В 8:15 звонит будильник, в зависимости от времени года в это время или уже светло, или еще нет. Я принимаю душ, глядя на плиточные швы, постепенно просыпаясь, затем делаю тосты, пока мой сосед не спустится и не займет кухню. Крашу ресницы в три слоя, выбираю куртку по погоде и иду на работу полкилометра в туманном рассвете.
Каждое утро проходило именно так, и мой автопилот казался непробиваемым. Сомневаюсь, что я бы заметила приземление инопланетян, настолько была рассеяна, топая на работу, засунув руки в карманы пальто и с нетерпением ожидая вторую чашку чая, которую всегда пила в 9:15. Но в конце октября, за несколько дней до моего тридцатилетия, случилось кое-что необычное, что вырвало меня из транса.
В пятницу, в 16:15, Роб, один из бухгалтеров, проходил мимо моего стола по пути в столовую.
– Привет, Сара, – дружелюбно сказал он, сжимая пустую кружку и стопку ксерокопий, как меч со щитом. – Много планов на выходные?
– На самом деле, нет. Мой парень хочет сходить на какой-то концерт, и все, – сказала я, все еще глядя в монитор. Быстро прикинув, могу ли добавить, что в понедельник у меня день рождения, я решила, что это не относится к вопросу, да и нет желания показаться эгоцентричной.
– Ты получила письмо от Герри об обучении на следующей неделе? Мы не должны были сегодня получить материалы? – спросил Роб.
– О Боже, да, – сказала я, поднеся руки к лицу, – я должна была забрать гребанные пособия из офиса через дорогу.
Я подскочила с места.
– Не беспокойся, я просто поинтересовался, – сказал Роб. Ему явно было неловко из-за того, что заставил меня суетиться.
– Нет, правда, спасибо, что напомнил.
Я оставила куртку на спинке стула и направилась к двери. Как менеджер по мероприятиям, я должна была раздать коллегам пособия, и естественно, прослыть после этого курьером. К счастью, офис, распространяющий материалы находился напротив торгового центра и был еще открыт.
Я забрала двадцать обычных конвертов и бросилась обратно в офис через парковку, торопясь доставить выскальзывающие из рук бумаги прежде, чем все начнут расходиться пораньше на выходные. В спешке взгляд за что-то зацепился. Это был мужчина, замедлившийся, проходя по переходу. У него под ногами лежало что-то скрюченное и неподвижное. На первый взгляд мне показалось, что это кот, но присмотревшись, я поняла, что вижу голубя. Он выглядел раненым, и шатался на полусогнутых крыльях, а ветер безжалостно трепал его перламутровые перья. Мужчина прошел дальше по улице, оставив раненого голубя в тени.
Пятнадцать минут спустя я вернулась на парковку с большим пакетом сырных крекеров из европейского магазина, и направилась прямо к голубю. “Только не умирай, только не умирай”, – думала я, приближаясь к птице. Он выглядел мертвым. Голова птицы поникла, грязный клюв царапал асфальт. Из-за попыток перебраться через стоянку перья на его крыльях были взъерошены и торчали под неправильными углами.
Я раскрошила пальцами один крекер и положила перед упавшей птицей. Та не проявила ни малейшего интереса. Глаза медленно открылись и закрылись обратно, как двери пустой кабины лифта. Механически и безжизненно.
Но несчастное создание все еще цеплялось за жизнь. Каждый раз, когда он затихал, я думала, что уже все, но голубь снова взмахивал крыльями и пытался поднять голову с асфальта. Из глаз хлынули слезы, хотя я старалась не плакать, только не на парковке за офисом. Люди периодически замедляли шаг, рассматривая, что я там делаю, хотя многие их них просто бросали жалостливый взгляд на девушку, которая пыталась спасти птицу, чья смерть казалась уже неизбежной.
Я бы забрала голубя домой, чтобы он умирал где-нибудь в теплом месте, если бы у меня была коробка или что-нибудь, в чем его можно было бы унести. Не хотелось бросать его здесь умирать в одиночестве. В тайне я надеялась, что смерть прервет его страдания или что кто-то сможет прийти и спасти его.
Затем раздался предсмертный хрип. Я никогда не думала, что птицы могут дышать так тяжело, но слышала хриплое затрудненное дыхание, птицу сотрясали конвульсиях. Это зрелище напомнило о том, как моя бабушка умирала в больнице.
Внезапно ко мне кто-то подошел сзади. Я слышала медленные шаги.
– Это ты! – воскликнул женский голос.
Я обернулась. Надо мной стояла пожилая женщина с небрежно собранными, упругими, каштановыми кудрями с прожилками седых волос. На ней был светоотражающий фиолетовый пуховик, из рукавов торчали покрытые возрастными пятнами руки. Она смотрела на меня с ошеломляющей улыбкой, часть ее зубов была серой и гнилой.
– Что? – переспросила я.
– Это ты! – она радостно указала на меня. – Я знаю, это ты. Ты идеально подходишь для работы. И ты уже получила свою первую душу.
Она, прихрамывая, обошла меня и аккуратно подняла поникшую птицу твердыми руками, осторожно положив ее под мышку.
– О чем… о чем вы говорите? Что вы делаете? – спросила я, поднимаясь на ноги.
Она робко улыбнулась.
– Пойдем со мной, девочка. Как тебя зовут? Когда ты родилась?
Она, пошатываясь, направилась к дороге, и я последовала за ней, не желая, чтобы она унесла голубя не объяснив, что собирается с ним делать.
– Ээ, Сара. Я Сара. Родилась 31 октября…, – я остановилась, прежде чем назвать ей год.
– Чудесно, просто чудесно. Я знала это! – женщина взмахнула свободной рукой.
Внезапно она развернулась и потрясла пальцем перед моим подбородком.
– У нас есть для тебя работа. Предложение о работе. Потрясающая работа, куча денег, – она восторженно махнула. – Но я не могу взять тебя сейчас, пока светло.
– Что? Кто – мы? – спросила я.
Она шикнула на меня.
– Не думай об этом. Все, что тебе нужно сделать – это встретиться со мной на набережной через два часа. Ты знаешь это место – под мигающим фонарем. Я отведу тебя на работу.
Я ошеломленно уставилась на нее. Она посмотрела по сторонам, собираясь перейти дорогу, затем посмотрела на меня и сказала:
– А пока я позабочусь о нем, он еще не перешел на другую сторону. Сделаю ему прелестное гнездо в коробке за батареей.
Она нежно погладила голубя пальцами по голове, затем пересекла дорогу и испарилась.
Я смотрела на пустое место, где только что была женщина. И дрожала каждой клеточкой тела.
Когда я вернулась домой, мой парень Дерек сидел на кухне и помешивал чай в кружке.
– Как дела на работе? – тихо спросил он из-под завесы темных волос, безжизненно спадавших на глаза. Его бежево-голубой свитер с узором в ромбик, показался мне слишком праздничным для мрачного октябрьского дня.
– Ох, даже не спрашивай, – простонала я, стягивая с ног кроссовки, и потянулась, чтобы повесить куртку. – Когда я уходила, произошло что-то очень странное.
Дерек жестом пригласил меня присоединиться к нему за столом. Я села на деревянный стул напротив.
– Думаю, я получила предложение по работе, – сказала я.
– Это же замечательно! – сказал он. – Что за работа?
– Ну, видишь ли, в чем дело. Я не знаю. И эта леди выглядела, эм, сумасшедшей. Так что, честно, я не знаю.
Восторженное выражение лица Дерека сменилось насмешливым.
– Так, это было, типа, на работе? Или на Линкедине, вроде того?
– Нет, на парковке.
Он вопросительно вскинул брови.
– Я остановилась, чтобы помочь раненому голубю. Может, его задела машина, или что-то такое. В общем, ко мне подошла пожилая женщина, вся взволнованная, словно она меня узнала, или знает меня, или… ты понял. И затем она сказала, что я идеально подхожу для работы, которая у “них” есть, и мне нужно встретиться с ней у реки через два часа.
– Так ты собираешься с ней встретиться? – спросил Дерек.
Я уставилась на него.
– Конечно нет. Она ненормальная, я почти уверена.
Он отхлебнул чай.
– Ты не можешь знать наверняка. Это может быть реальная работа. В смысле, ты всегда говоришь, как ненавидишь свою работу.
– А что если она торгует людьми? – воскликнула я. – Или… или убьет меня?
– Ты действительно думаешь, что она может тебя убить? Вроде бы ты сказала, что она пожилая.
– Ну да, но что если она приманка? Разве торговцы людьми не всегда используют женщин как приманку, чтобы им, типа, больше доверяли?
Дерек фыркнул.
– Я не очень знаком с уловками торговцев людьми. Думаю, ты должна сходить. Могу сходить с тобой, чтобы она точно тебя не убила. – Он подмигнул.
– Надеюсь, ты несерьезно, – засмеялась я, закатив глаза, – кстати о работе, как у нас дела с арендой в этом месяце?
Его глаза на секунду потеряли веселый блеск.
– Должно быть нормально. В субботу я подменяю Дэвида, так что у меня будет две двойные ставки на выходных.
– Хорошо, – сказала я, и почувствовала укол стыда, скрутивший живот. В каком-то смысле, я чувствовала вину перед Дереком за нашу зависимость от его тяжелой работы, он проводил часы в беспорядочной атмосфере бара, терпел постоянный стресс и бесхозяйственность более опытных барменов, а также ночные драки студентов колледжа. И в то же время, я испытывала что-то вроде зависти в том смысле, что эти долгие, изнурительные часы работы не могут сломить его дух, тогда как перекладывание бумаг ломало мой.
Мы с Дереком познакомились в колледже через общего друга, с которым позже потеряли связь. Он увлекался эклектичной музыкой, и по выходным играл в традиционной группе, а я была ветренной студенткой-журналисткой, проводила много времени в библиотеке, а на выходных столь же много выпивала. Меня всегда восхищала его преданность музыке и вера, что однажды он сделает карьеру. Со временем я была вынуждена отказаться от своих интересов, чтобы зарабатывать достаточно денег для выживания, восхищение постепенно угасло и переросло в неприязнь.
Я осознала, что сгорбилась дугой на деревянном стуле, почувствовав боль.
– Хорошо, я встречусь с ней, – уступила я, – кто знает, может эта работа действительно мне подойдет.
К тому моменту, как мы вышли из квартиры, начался дождь. Лужи вдоль улицы сверкали неоновыми бликами. Ливень сиял зеленым, красным и желтым, отражая городские огни.
Я натянула шарф до ушей, и видела только на расстоянии вытянутой руки. На верхней ступеньке обернулась, чтобы убедиться, что Дерек идет за мной.
– Она сказала встретиться под мигающим фонарем, – отчетливо сказала я. Он озадаченно пожал плечами, закрывая калитку, ведущую во внутренний двор.
Я спустилась по скользким ступенькам. Блестел мокрый плющ, вьющийся по бетонным стенам соседского сада. Брошенные пакеты и осколки бутылок из-под спиртного валялись на каждом шагу, сверкая под фонарями. В городе под дождем было что-то запретное.
Мы жили всего в десяти минутах от реки. Несколько магистральных мостов соединяли северную и центральную части города, фонари и заплесневелые, полинявшие спасательные круги усеивали причалы между ними. Хоть убейте, я не имела понятия, на каком из причалов эта женщина хотела встретиться, а также не знала, сколько мигающих фонарей есть в этой части города.
– Думаю, мы можем просто пойти вдоль набережной, пока не увидим мигающий фонарь, – предложил Дерек.
Я подняла руки к лицу, сжав влажный шарф из синтетики.
– Это так ненормально, – сказала я, – поверить не могу, что мы гуляем под проливным дождем, чтобы встретиться с сумасшедшей женщиной.
Мы молча шли на запад около десяти минут. Я слышала, как бушует вода, и начала бояться, что она выйдет из берегов. По дороге я подмечала все огни вокруг: отражения неоновых знаков в лужах, потоки света из открывающихся и закрывающихся дверей, свет автомобильных фар, рассеивающийся в тумане. И ни одного мигающего фонаря.
– Думаешь, пора закругляться? – спросила я Дерека. – Погуляем под дождем как-нибудь в другой раз.
Он указал на что-то впереди.
– Это оно?
Я подняла глаза. И увидела на земле отражение мягкого желтого света, над которым согнулся перегоревший фонарь.
– Только не это, – сказала я, – только не это, только не это, только не это.
Я осмотрела место в поисках каких-нибудь следов женщины. Там не было ничего, только бурная река с белыми шапками пены слева от нас, заброшенная паутина дождливых переулков и старое японское кафе с рисунком голубого дракона на закрытых ставнях. Ни одного признака жизни, кроме жужжащих умирающих фонарей.
– Сара! – я услышала искаженное шипение со стороны реки. Это была она, время от времени освещаемая фонарем, одетая в блестящий дождевик. Женщина стояла не под фонарем и даже не на набережной, а за железными перилами, на лестнице, ведущей вниз к грохочущей реке.
Я повернулась к Дереку, чтобы оценить его выражение лица. Его глаза были так же широко распахнуты, как и мои.
– Я просто подойду и узнаю, чего она хочет, а потом мы уберемся отсюда, – я пыталась говорить твердо.
– Я буду здесь, – сказал Дерек, – прямо за тобой. У нее не будет возможности что-то тебе сделать.
Он схватил меня за плечи, и только в его объятиях я поняла, что трясусь.
Я подошла к перилам и посмотрела на женщину, сидящую на ступеньках.
– Чего вы хотите? – со злостью спросила я. Ее капюшон был надвинут на лицо. На резиновые сапоги набегала пена от бушующей воды, поднимающейся из темной, бурлящей бездны внизу.
– Сара, я знала, что ты придешь, – сказала она, – но у нас мало времени, я должна привести тебя на работу, идем!
Она перегнулась через перила, чтобы схватить меня скользкой рукой. Тогда я заметила высокую, как гондола, деревянную лодку, привязанную к основанию лестницы. Она раскачивалась на бушующих волнах.
– Нет! – закричала я. – Ты утопишь меня! Ты хочешь меня убить! Дерек!
– Он тебя не слышит, – сказала она, – давай, пойдем.
Она потянула меня, и мои ребра уперлись в холодный металл. Я плакала как капризный ребенок, но из-за этого не могла сопротивляться в полную силу, когда женщина положила мои руки на перила и вынудила меня взобраться на ограждение. Ослабев, я почему-то решила следовать за ней, так что перелезла через перила. Краска на них шелушилась и черными пятнами въедалась в руки. Посмотрев вниз на черные волны, я почувствовала на лице брызги воды. Подняв взгляд, я попыталась позвать Дерека на помощь, но не смогла ничего разглядеть сквозь мягкий, светящийся туман.
Женщина уже спустилась по ступенькам и стояла по пояс в воде. Она держалась за гондолу обеими руками, и придерживала ее, чтобы я смогла залезть. Увидев, что я в истерике, она схватила меня холодной скользкой рукой и затащила внутрь. У меня не было сил сопротивляться, я была слабым и безжизненным буйком, в потоке воды.
Я не знаю, куда она меня везла. Не смогла запомнить большую часть путешествия, в основном потому, что оно было устрашающе спокойным, несмотря на непогоду. Я крепко зажмурилась и ничего не видела кроме разноцветных огней, просвечивающих сквозь веки, искрящих, как перерезанные провода.
Когда я наконец открыла глаза, то едва могла что-либо различить. В глазах роились зеленые и фиолетовые точки. Мир начал обретать черты, и стало понятно, что мы направляемся на восток. Я увидела обратную сторону вывески “Порт Корк”, его белые опорные балки выглядели как нити паутины. Вода успокоилась, стала мягкой и рябила как синий шелк. Казалось, что наступает рассвет, хотя точно не могло быть позже восьми часов.
Женщина отвернулась от меня, согнувшись и гребя веслами, она выглядела как викинг. Почему-то меня утешила ее невозмутимость. Я видела людей в наушниках, идущих по мостам, смотрящих себе под ноги.
– Почему никто не смотрит на нас? – спросила я тихим, кротким голосом.
– Я же сказала, – ответила она на распев, – они не могут нас видеть.
Она взмахнула веслом грациозно, как рыба плавником, и повела нас к усеянной ракушками лестнице, спускающейся в реку с высокой коричневой стены. Морщинистыми руками она обмотала толстую потертую веревку вокруг проржавевшего металла.
– Поднимайся, – проинструктировала она.
– Ты шутишь?
Она сурово посмотрела на меня.
– А ты правда думаешь, что я шучу?
Потерпев поражение, я схватилась за шершавую гнилую лестницу, и потянула себя наверх. Взбираясь, я старалась не смотреть вниз.
Надо мной возвышался старый оранжевый контейнер размером с маленький дом. Женщина взобралась за мной и постучала в дверь, эхо отозвалось раскатистым громом.
Я почувствовала на спине ее руку, подталкивающую меня ко входу.
– Это просто знак вежливости, – ласково сказала она, – мы можем заходить.
Внутри было темно и пусто, все пространство окрашивали оттенки серого. Три флуоресцентные лампы висели на потолке, освещая длинный, загроможденный стол, стоявший ровно посередине. Над ним склонился низкий мужчина, заполяющий бумаги.
– А, Мэри, – сказал он, отрываясь от писанины, – ты здесь. Кого ты привела ко мне?
– Это она! – воодушевленно сказала она. – Она одна из нас!
Мужчина прищурился, глядя на меня. Его глаза-бусинки блестели за толстыми очками в черной оправе. Лысый, с плоским, широким носом, и толстыми губами, скрывающими кривые зубы. Он был одет в синий костюм-двойку, блестящий на свету, из-под него выглядывала рубашка в клетку. Он принюхался.
– И?.. – сказал он.
– И, ну… ее зовут Сара! – нерешительно добавила Мэри.
Мужчина нахмурил густые брови. С моих волос на пол капала вода. В контейнере гуляли сквозняки, мокрая одежда прилипала к коже.
– Хорошо, Сара, – он повернулся ко мне, – ты готова к собеседованию?
– Собеседованию? – спросила я.
Он выглядел удивленным и расстроенным.
– Мэри, – сказал он, – пожалуйста, перестань приводить ко мне людей, даже не объяснив им, зачем они здесь.
Она покорно кивнула.
– Отлично, – продолжил он, – я введу Сару в курс дела. Мэри, оставь нас.
Когда Мэри ушла, он жестом толстой, массивной руки указал на место перед ним. когда я села, он крепко пожал мою ладонь.
– Это странно, – сказала я вместо того, чтобы рассказать о себе.
– Я знаю, – сказал он, разглаживая ладонями лацканы пиджака. Голос его был хриплым и гнусавым.
– Она сказала только, что для меня есть работа. А потом, ну, типа похитила меня и притащила сюда.
– Да, – рассеянно сказал он, – хорошо, Мэри опытный кадровик, но надеюсь, ты понимаешь, что я не могу нанимать каждого, кого она приводит. Так что, если ты не против, можем начать обычное собеседование.
Он достал обычную папку с файлами и открыл, чтобы достать чистую анкету.
– А собеседование на какую должность? – спросила я.
Он наклонился вперед через весь стол.
– Я представляю моего работодателя, Ад. Нам нужен кто-то местный для, эм, что ж, я думаю, скорее на административную должность.
Он встал, засунул руки в карманы и повернулся, осмотрев невзрачные стены контейнера.
– Ты, Сара Хорган, определенно соответствуешь минимальным требованиям. Родилась в день, когда грань самая тонкая, точно имеешь дар видеть и разговаривать с мертвецами, но тебе нужно иметь наглядные подтверждения навыков принятия решений и инициативы.
Я нервно сглотнула. Кое о чем я никогда не говорила о даже Дереку. Едва ли я на самом деле верила, что это реально.
– Ну, иногда я разговариваю с бабушкой. Скорее больше для утешения. Не знаю, отвечает ли она взаправду. На самом деле, я не вижу мертвых.
Он подошел к дальней стене контейнера и откинул прозрачную штору, открыв импровизированное окно, выходящее на реку.
– Ты видишь его? – спросил он, указывая на молодого парня, идущего по мосту на дальней стороне реки, одетого в большие джинсы и пуховик, подвалакивающего одну ногу, словно слегка хромает.
– Ну, да.
– Мертвец! – воскликнул он, вскинув руки, как будто забил гол. – Полгода назад, от передоза. Найден под скамейкой в Бишоп Люси Парк. До него уже добрались голуби.
Сев, он спросил:
– Итак, Сара, я хочу знать. Как ты видишь себя на этой должности?
– Я… я не знаю, – пробормотала я. – То есть, у меня много административного опыта.
– Ты когда-нибудь играла в Бога? – спросил он.
– Что вы имеете в виду?
Он положил руки перед собой.
– Знаешь, важные решения. Жизнь и смерть. Ты когда-нибудь позволяла себе делать подобный выбор?
– Ну, иногда я отправляю рассылку без согласования? – осторожно предположила я.
– Что насчет того, когда ты была молодой? – усмехнулся он.
Я уставилась на ноги, оставляющие на полу лужи.
– Мой дедушка обычно брал меня на рыбалку, – сказала я. – Он очень любил лодки и все такое. Мы всегда приносили домой немного рыбы. Иногда, когда мне удавалось поймать рыбку, я держала ее в руках и решала, бросить ее назад в воду или нет.
– И как же ты принимала решения? – спросил мужчина.
– Ну, просто интуитивно. То есть, я была ребенком, наверное, просто выбирала самых красивых или интересных, – я пожала плечами.
Он кивнул, замолчав на минуту. Я воспользовалась его молчанием, чтобы задать вопрос.
– Так вы, типа, Дьявол? Или что-то вроде того?
Он засмеялся, вытащив серебряную табличку из кучи хлама на столе. На ней было написано “Мелвин Туоми”.
– Нет, – усмехнулся он, – можешь считать меня региональным управляющим Северной стороны. И как ты можешь представить, я жутко занят, – сказал Мелвин, указывая на бумаги, окружающие его. Когда он смеялся, его плоский нос почти исчезал, делая его немного похожим на Волдеморта.
– Хорошо! – воскликнул он. – К насущным вопросам. Чего ты ожидаешь по зарплате?
– Ну, сейчас я зарабатываю немного меньше тридцати тысяч, так что…
– Как насчет тысячи евро в неделю? – он подчеркивал каждое слово.
– Эм, да, я думаю. Это великолепно.
– Хорошо, – сказал он, снова неистово застрочив. – Завтра на закате встретимся под тем же фонарем, под которым вы сегодня встречались с Мэри. Введу тебя в курс дела, – он улыбнулся, – покажу, как выполнять обязанности”.
– Так я получила работу? – спросила я.
– Это испытательный срок, – сказал он, – посмотрим, как ты справишься завтра.
– Мне нужно что-то взять с собой?
– Только позитив и строгую трудовую этику, – сказал он, улыбнувшись, обнажая кривые, квадратные зубы.
Мелвин приложил два пальца ко рту и свистнул.
– Мэри отвезет тебя обратно. Увидимся завтра.
Он коротко кивнул перед тем, как Мэри снова возникла и улыбаясь, проводила меня назад к лестнице.
– Я знала, что у тебя получится! Я знала, что ты – та самая, – прощебетала она.
– Спасибо, – сказала я, спускаясь обратно в лодку.
Путь обратно вниз по реке был безмятежным. Весла качались в шелковистой воде, унося нас все дальше и дальше в пурпурную ночь, стало гораздо темнее, чем когда я поднималась в контейнер на встречу с Мелвином.
На секунду я задумалась, что заставило меня встретиться с Мэри под фонарем после ее странного появления на парковке, почему я не сопротивлялась сильнее, когда она тащила меня в бушующую реку, почему меня даже позабавило собеседование в аду. Интуиция знала, что моя судьба – стать вестником команды администраторов ада? Или просто часть меня надеялась, что эта странная встреча может действительно положить конец однообразным земным обязанностям?
Когда Мэри оставила весла и подтащила нас поближе к ступенькам причала, я увидела на воде отблеск мигающего фонаря .
– Тебе нужна помощь? – спросила она меня с сочувствием в глазах.
– Нет, я в порядке, – сказала я, затягивая шарф и пытаясь удержаться на ногах в качающейся лодке.
Мне удалось заползти на верхнюю сухую ступеньку и перетащить телочерез ограждение, не упав в реку. Я сразу увидела Дерека, стоящего на улице, руки вытянуты по бокам ладонями наружу, как будто он ждал, что его собьет машина.
Подбежав ко мне, он схватил меня за плечи. Он плакал.
– Сара, Сара! – он дрожал, обнимая меня. – О Боже, ты вся мокрая.
Он отстранился и начал отплевываться, прижимаясь ко мне, как ребенок.
– Клянусь, я потерял тебя из виду на секунду. Я был позади тебя, а в следующую секунду ты исчезла. Боже, я думал, ты упала в реку.
Он снова обнял меня. Я держала его, пока его дыхание не успокоилось, затем спросила:
– Подожди, как долго меня не было?
Он озадаченно посмотрел мне в лицо.
– Что ты имеешь в виду? – спросилон.
– Как долго меня не было? Типа, час? Два часа?
Он покачал головой.
– Я… я не знаю. Я просто потерял тебя из виду на секунду, а потом ты перелезла обратно через перила.
– Ты хочешь сказать, времени вообще не прошло?
– Да, то есть, может минута.
Я вздохнула, прижимая свои мокрые ладони к его лицу, откидывая его намокшие волосы.
– Дерек, – сказала я, – кажется я только что устроилась на работу в Ад.
~
Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
