MNPenguin Клуб полуночников

Я криминалист-профайлер (часть 2 из 5)

Я

Я зарабатываю себе на жизнь логикой, холодными размышлениями. Но сейчас моя жена исчезла, в дом проник вооруженный лже-полицейский, и я не знаю, что мне делать. Та логика, к которой я привык, не может помочь мне в этом мире.

Главы: 1

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

По шаткой лестнице я бегом ворвался в хижину и бросился в спальню, стараясь поскорее добраться до жены. Но, к моему ужасу, в спальне ее не оказалось. Человек в форме полицейского, тот, что назвался Гарри Буллоком, все еще стоял у окна, вглядываясь в лес.

– Камилла, – крикнул я, но мой голос только эхом отразился от стен хижины.

– Ее здесь нет, – спокойно ответил лже-полицейский, оборачиваясь. Со вчерашнего дня он так и не переоделся, на нем по-прежнему были солнцезащитные очки-авиаторы и полицейская фуражка, скрывающая тенью большую часть его лица.

– Где она? – зарычал я. – Она была здесь полчаса назад. Что ты с ней сделал?!

– Полчаса прошло, говоришь? – Буллок криво усмехнулся. – Да, так было бы проще – ты отлучился всего на полчаса, чтобы позвать на помощь, а жена уже пропала.

– Что, черт возьми, ты несешь?! – выплюнул я, стискивая руки в кулаки. Нужно было успокоиться и действовать рационально. В конце концов, пистолет Буллока никуда не делся, а по-прежнему хранился в кобуре у него на бедре. Если бы дело дошло до прямого столкновения, вряд ли я смог бы выйти из него живым и помочь Камилле хоть чем-то.

– В этих краях время течет немного иначе, Пол, – сказал Буллок, снова поворачиваясь к окну. – И здесь бывает одиноко, поэтому особенно приятно видеть знакомые лица. Особенно твое лицо, Пол, хотя, признаться, я и не ждал, что вы сюда заявитесь.

– То есть мы уже встречались раньше, – выговорил я, осознавая, что, даже если это так, мне ни за что не узнать его в таком наряде.

– Только один раз, – скривился офицер. – Получается, у нас было мало времени, чтобы узнать друг друга по-настоящему, правда?

– Что тебе нужно?

– Ничего особенного, Пол. Мне просто захотелось познакомиться поближе с хозяйкой дома. Она просто великолепна, согласись. Тебе невероятно с ней повезло.

– Что ты сделал с моей женой? – выдохнул я, стиснув зубы и направляя все силы на то, чтобы оставаться хладнокровным.

– Ох, Пол, я не настолько быстрый. В этом месте каждый должен встретиться со своими собственными демонами. Чем сейчас и занимается твоя жена.

С этими словами Буллок прошел мимо меня и вышел из спальни. Я бросился за ним вниз по лестнице, пытаясь придумать, что сказать. Даже не посмотрев на меня, офицер отпер входную дверь и покинул хижину. Через окно кухни я увидел, как он уходит по грязной дороге прочь, постепенно исчезая из виду.

Я мог бы пойти за ним. Мог бы наорать на него или даже выстрелить, мог бы пытать его, чтобы узнать, куда он увез Камиллу. Но, хорошо это или плохо, я не поддался эмоциям. Я зарабатывал на жизнь аналитикой, обработкой и систематизацией информации, я привык сначала думать, а потом действовать. Сейчас лучше всего было остаться на месте, собраться с мыслями и оценить ситуацию.

Я взглянул на холодильник, вспоминая окровавленный язык внутри, и задумался: я не хочу есть или хотя бы пить из-за него или же…

Или что?

Может быть и другая причина.

Я не ел со вчерашнего обеда, а сейчас что? Позднее утро? Полдень? Я уже не был в чем-то уверен.

Я сел за старый кухонный стол и уставился на все еще судорожно стиснутые кулаки, пытаясь сопоставить факты. Телефон уже не работал, но остались машина и пистолет. Камилла пропала, но едва ли в этом был виноват офицер Буллок, который приходил, когда хотел, и уходил, когда хотел.

И вдруг ужасная мысль пришла мне в голову, волны паники прошили тело. Да, Камилла исчезла из спальни, но что если ее тело все еще было внутри хижины? Мне совсем не хотелось об этом думать, но и прогнать мысль я не мог. Нужно было во всем разобраться.

Я снова поднялся на второй этаж, осмысливая ситуацию так, как делал бы это на месте преступления. Я заглянул во все углы за старой мебелью, сделанной дядей Джонни. Опустился на пол, чтобы посмотреть под кровать. Внимательно осмотрел переносной душ и раковину на случай, если на них осталась кровь. Понюхал воздух, пытаясь понять, пахнет ли он отбеливателем. Разумом я понимал, что меня не было совсем недолго, за такое время никто не успел бы убить мою жену, избавиться от тела и скрыть улики, но, кажется, в этой реальности один только разум мало мог мне помочь. Наконец я порылся в вещах Камиллы, решив найти ее телефон. Но его нигде не было.

В отчаянии я спустился вниз в свою старую комнату, вторую и последнюю спальню дома. Хижиной никто не пользовался несколько месяцев после смерти дяди Джонни, но толстый слой пыли в этой спальне указывал на то, что в нее не заходили уже много лет.

Я застыл в дверях в мимолетном приступе ностальгии от вида старых детективных романов в мягкой обложке и покрывала с Суперменом. Тело все еще переполняла тревога, а нежные, счастливые детские воспоминания немного его согревали. И я позволил себе просто немного постоять на месте, вглядываясь в кровать и улыбаясь, как дурак, вместо того, чтобы искать жену. Очнувшись, я вернулся к осмотру комнаты с тройным усердием.

Но ничего не нашел.

Я бросил последний взгляд на свою старую спальню, и в эту секунду тревога охватила меня с тем же тройным усердием. Я наконец заметил то, чего не замечал раньше, и в голове словно затрезвонили колокола ужаса. В детстве мне и правда нравился Супермен, но дядя купил мне белье с капитаном Америкой. «Только такие были, – объяснил дядя Джонни. – Да ладно тебе, Супермен или кэп – какая разница?»

Девятилетний я не мог с ним согласиться и чувствовал себя разочарованным, хотя я оценил, что дядя хотя бы попытался купить мне то, что должно было мне понравиться. В общем, белья с Суперменом, которое сейчас застилало кровать, у меня никогда не было. Подойдя к столу, я взял стопку детективных романов в мягкой обложке. В детстве мне нравились детективы, и в том числе и поэтому, вероятно, я в итоге связал свою жизнь с ФБР, но большинство названий книг были мне незнакомы. В детстве я их не читал.

Вся комната выглядела так, словно ее сгенерировала какая-то компьютерная программа. Будто бы ИИ взял воспоминания из моей головы и попробовал воспроизвести в этой комнате, но с неточностями.

Я вернулся на кухню, тщательно изучая каждую деталь. Стол был квадратный или круглый? Разве мы с дядей не покрасили табуретки в белый цвет, чтобы скрыть трещины в дереве? Коврик у входной двери должен быть красным или зеленым?

Возможно, я сошел бы с ума, бегая по дому в шизофренической версии игры «Найди десять отличий». В конце концов, вероятно, я бы начал биться головой о стены, чтобы проверить, настоящие они или нет. Но крик снаружи отвлек меня от надвигающегося психоза.

Через заднюю дверь я выбежал из дома, напрягая слух, чтобы расслышать.

– Пол! – услышал я далекий крик. – Пол, помоги мне!

Камилла.

– Пол! – Вдали послышались постепенно затихающие истерические рыдания.

Я слепо бросился на шум, спотыкаясь. Высокая трава стегала лодыжки, я постоянно запинался о незаметные ветви и камни. Деревья постепенно смыкались над головой, закрывая и скрадывая солнечный свет. Все это время отчаянный голос Камиллы становился все тише и тише, и в конце концов вокруг меня остались только звуки моих же шагов и судорожного, прерывистого дыхания.

Я заставил себя на мгновение остановиться. Глупо было бросаться в лес без компаса и припасов. Даже если я догнал бы того, кто забрал Камиллу, что бы я сделал? У меня был пистолет, да, но вдруг и у них тоже?

Если, конечно, кто-то вообще ее забрал. Нет, конечно, кто-то ее забрал. Моя жена ни за что бы не пошла в лес в одиночку, при этом умоляя меня о помощи. Вряд ли ей зачем-то мог понадобиться такой сложный план.

Или мог?

Эти мысли заставили меня развернуться и медленно пойти обратно к хижине. Я больше не слышал крики Камиллы, единственный ориентир в виде ее голоса исчез, и, если бы я продолжил блуждать по лесу, я бы непременно заблудился. Крошечные клочки неба надо мной постепенно темнели. Неужели уже ночь? Нет, скорее всего, просто облака скрыли небо. Я бегал по лесу не больше двадцати минут, в этом я был уверен.

Выйти из леса оказалось куда сложнее, чем войти. Я старался идти по своим следам, но вместо этого, казалось, только глубже забредал в чащу, просвет между деревьями становился все меньше. Протискиваясь через какие-то березы, я почти задел носом черную пиявку на коре дерева. Вздрогнув, я отпрянул и ударился головой о ствол дерева прямо за моей спиной.

Выругавшись, я хотел было потереть затылок в надежде немного приглушить боль от удара. Но, к своему ужасу, коснулся пальцами вовсе не своих волос. По руке скользнуло что-то холодное и скользкое, хлюпающее.

Чертова пиявка.

В панике я вцепился в эту тварь, отчаянно пытаясь оторвать ее от затылка, но она не поддавалась. Я подпрыгивал, как в первобытном танце, кривясь и почти вскрикивая. К горлу подступала истерика. Пиявка не желала отцепляться, и то место на голове начинало болеть. В конце концов я принял решение выбраться из проклятого леса и уже в хижине решить вопрос с пиявкой, там можно было просто поджечь спичку и напугать ее огнем.

Когда я более-менее пришел в себя, я понял, что лес стал значительно темнее. Если я не выберусь в ближайшее время, то застряну в холодной кромешной темноте ночи. Я взглянул на землю, пытаясь разглядеть свои следы на земле. Но то, что я увидел, заставило меня пошатнуться. Сердце заколотилось и ушло в пятки, желудок болезненно свело.

Тысячи маленьких черных пиявок медленно двигались к моим ногам. Их влажно блестящие, скользкие, голодные рты выискивали хотя бы клочок голой кожи, к которому можно было бы присосаться. Некоторые из них уже были у моих сапог. Я отшатнулся, и земля под сапогами больше не шелестела травой, а чавкала и хлюпала тошнотворной какофонией раздавленных тел.

А потом пошел дождь из пиявок.

Скользкие твари сыпались на меня сверху, цепляясь за голову, лицо и шею. Земля от них стала черной, они бросились ко мне, хватая за ноги и ботинки. Я потянулся к пистолету, надеясь, что звук выстрела их отпугнет, но, едва я открыл кобуру, жирная пиявка впилась в кожу меж пальцев, заставив выронить оружие.

Они накрыли меня с ног до головы, и я был совершенно бессилен.

Пиявки на моей голове сосали зажмуренные веки, заползали в уши, забирались в нос, забивались в открытый в вопле рот. Я приглушенно кричал, размахивая руками, пытаясь освободить хотя бы горло и глаза от их склизких желеообразных тел.

Дышать становилось все труднее.

Мысленно я вернулся в те времена, когда за рабочим столом спокойно и упорядоченно разбирал дела об удушении. Теперь я был одной из жертв и чувствовал всю беспомощность, всепоглощающую боль и чистый ужас человека, который просто борется за воздух.

Когда я готов был уже потерять сознание, эти твари завизжали. Я никогда не слышал более странного звука – хор крошечных голосовых связок, вибрирующих в унисон. Я попробовал открыть глаза еще раз, чтобы смахнуть пиявок, и на удивление мне это удалось.

Веки ныли, глаза опухли, но я увидел пурпурный свет, наполняющий темный лес вокруг. Свечение становилось все ярче, а вопли пиявок – все громче. И, наконец, я понял, что свечение идет от меня – огонь, который почему-то не причинял боли, окутал пиявок и обратил их в пепел. Пламя не обожгло ни меня, ни одежду. Вместо этого зрение стало четче, а боль начала стихать. Я вытянул перед собой окровавленные руки в разорванных рукавах и увидел, как раны заживают под теплым мерцающим огнем. Как только они затянулись, пламя потускнело до мягкого свечения, которое исходило от моей кожи и освещало лес вокруг.

– Поли, мальчик мой, разве я не говорил тебе не ходить в лес в одиночку?

Я узнал бы этот голос где угодно, но не мог поверить в это…

Может ли такое быть?

– Дядя Джонни? – произнес я растерянным и полным детской надежды голосом.

Он стоял прямо передо мной, небрежно прислонившись к стволу ближайшего дерева.

Джонни Фивер – не тот, что был культовым диджеем на телешоу (но определенно фанат того!) – только моложе, таким я его не знал. Должно быть, именно так он выглядел, когда ему было примерно тридцать. Более молодая версия моего дяди, которого я знал и любил, была одета в красную клетчатую рубашку, джинсы и сверкающие коричневые ковбойские сапоги. Он был худым и поджарым, на остром, чисто выбритом лице сверкали озорным блеском знакомые глаза. Наконец-то я понял, почему тетушки всегда говорили нам, как мы похожи. Дядя Джонни в этом возрасте сошел бы за моего брата. 

– Поли, не надейся, что я всегда приду на помощь, если ты попадешь в беду, – усмехнулся он, сплевывая табак на траву.

Я не мог поверить своим глазам.

– Я что, сплю? – спросил я ошарашенно.

– Хотел бы я, чтобы это был сон, сынок. Хотел бы.

– Что это за место? И кто ты? – Я колебался, не зная, хочу ли знать ответы. – Ты мертв?

– Вроде того, приятель, – ухмыльнулся он. – Поли, послушай, я бы с удовольствием остался, поболтал бы с тобой и все такое, но нам непросто вот так явиться к живым. Но я всегда поддавался тебе, сынок, и не мог позволить тебе погибнуть вот так нелепо, без шанса на бой. Понимаешь? Но мне пора уходить.

Дядя Джонни выпрямился и повернулся ко мне спиной.

– Я покажу тебе дорогу из леса, но после этого, дружок, ты останешься один. Пока мы идем, спрашивай все, что тебе нужно знать. Я постараюсь ответить.

– Подожди, – воскликнул я, присаживаясь на корточки и шаря по траве, – я потерял пистолет.

– Его больше нет. Кого бы ты ни разозлил, он уже об этом позаботился, – ответил дядя, уже отходя прочь.

Другого варианта не было, и я последовал за ним. Пурпурное сияние освещало нам путь. Некоторое время мы шли молча, и я старался просто собраться с мыслями.

– Что это за место? – наконец выдавил я.

– Поли, я не знаю, а притворяться не хочу, – вздохнул дядя Джонни. – Но, думаю, здесь барьер между миром живых и миром мертвых истончился.

– А хижина? – Мне нужно было знать. – Она ведь не наша, правда?

– Вот что ты видишь? – Джонни повернулся ко мне, улыбаясь от уха до уха. – Каждый раз, когда смертный натыкается на место, как это, он видит своего рода якорь, убежище, которое помогает ему оставаться в мире живых. Чем ближе ты к этому якорю, Поли, тем больше у тебя шансов… против них.

– Против кого? – спросил я. Деревья уже начали расступаться, и мельком я видел хижину вдалеке.

– Здесь живут духи, Поли. Не нашедшие покоя, ожесточившиеся мерзкие души. Ты решил их всех собрать, да? Все еще не хочу притворяться, что знаю все, но, чувствую, они сделают все, чтобы ты вернулся в этот лес. А потом – бум! – разорвут на куски.

– Они забрали Камиллу, – тихо сказал я, чувствуя, как панически сжимается желудок. – Если хижина – безопасное место, как они ее оттуда забрали?

– Хижина – твое безопасное место, Поли, – ответил дядя Джонни. – Она должна найти свой собственный якорь в мире живых, если он есть. Ты должен кое-что понять, каждый видит это место по-разному. Это не врата в рай или ад, скорее, что-то среднее. Смертным тут обычно не рады, но вас, собственно, никто и не спрашивал, хотите ли вы сюда попасть.

Мы вышли из леса. Я продолжил шагать, но дядя Джонни за мной не пошел. Я повернулся было, чтобы спросить его, насколько далеко он может выйти из леса, но его уже не было.

А у меня все еще оставались вопросы.

Я вернулся в хижину, пытаясь осмыслить, обдумать события прошедшего дня. Лже-полицейский, исчезновение Камиллы, пиявки, дядя Джонни. Ах да, и чертов язык в холодильнике. Если единственное мое оружие теперь – это логика, то ей придется как-то подстроиться под происходящее, научиться воспринимать невозможное как реальность.

Первым делом, добравшись до хижины, я поднялся наверх и нашел ноутбук. Я опасался, что он уже не работает, так же, как и телефон, но он все же включился. Возможно, именно попытка связаться с внешним миром вывела из строя мой телефон утром, поэтому я быстро вытащил из ноутбука модем. Может, позже его использую.

Я поднял все рабочие файлы и нашел папку с документами о деле убийцы с мачете. Именно над этим делом мы работали с полицией под управлением Эрла Кроуфорда.

Как же раньше эта мысль не пришла мне на ум?

Женщины исчезали в палатках неподалеку от этих самых лесов. Все жертвы соответствовали определенному типажу – миниатюрные, светловолосые, с голубыми глазами. «Совсем как Камилла», – подумал я, и все внутри перевернулось. Тела этих женщин находили через несколько недель после исчезновения. Убийца раскладывал трупы возле стоянок для кемпинга: с помощью наручников он подвешивал их на деревьях. Состояние тел позволяло сказать, что умерли женщины задолго до обнаружения, и каждая из них была сильно изуродована.

Моя команда помогла составить профиль убийцы, и это помогло полиции задержать трех человек для допроса. Кроуфорд обратился тогда ко мне с просьбой о личном одолжении, и по его просьбе я опросил всех троих, чтобы выяснить, кто лучше соответствует профилю. Через полчаса допроса я смог с почти полной уверенностью сказать, что Генри Брайарвуд подходит под профиль. Это был курьер сорока семи лет. Он жил с властной матерью, и ему уже дважды предъявляли обвинения в попытке к изнасилованию. Кроме того, для успокоения жертвы он использовал форму полицейского. Его также видели посетители кемпингов рядом с местами исчезновения убитых женщин.

Генри Брайарвуд повесился в тюрьме на следующий день после того, как присяжные признали его виновным по пяти пунктам обвинений в убийстве и приговорили к пожизненному заключению.

И Генри Брайарвуд, без сомнения, и был тем, кого я знал теперь как офицера Гарри Буллока. 

~

Оригинал (с) peculi_dar

А еще, если хотите, вы можете поддержать проект и дальнейшее его развитие, за что мы будем вам благодарны

PayPal Юмани /Патреон

Перевела Кристина Венидиктова специально для Midnight Penguin.Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Комментировать

MNPenguin Клуб полуночников