Я стояла под фонарем с древней маской черепа в руках, приготовившись надеть ее и стать мрачным жнецом под покровом ночи. Сегодня я была одна и оделась во все черное: брюки-карго, топ и длинный плащ. Должно быть, у меня был жуткий вид: почти тридцатилетняя женщина, одетая как ниндзя, со зловещей деревянной маской черепа в мягком свете сумерек.
Я рассматривала каждого прохожего, пытаясь понять, кто их них проклят, а кто спасен. Кто из них на самом деле блуждающая душа, которая ждет, что я переправлю ее на другую сторону. На противоположном берегу реки люди врезались друг в друга, время от времени двигаясь в какое-то определенное место, как кровяные тельца в артерии. Я наблюдала за несколькими людьми, переправившимися по мосту на мой берег. Было тяжело отличать мертвых от живых. Для меня они выглядели одинаково, только мертвые иногда казались более потрепанными, что выдавало из причину смерти.
Однако, женщина приближающаяся ко мне выглядела как живая: зачесанные назад серые волосы, жемчужные серьги на длинноватых мочках ушей, уверенная походка, высокие каблуки. Она не выглядела больной, потрепанной или растерянной. И не было ни одной зацепки, чтобы сказать, отправится она в Рай или Ад.
Я заметила, что она направляется в мою сторону, только когда женщина замешкалась перед японским кафе, покачнувшись на высоких каблуках возле рисунка дракона на витрине. Все еще оглядываясь через плечо, она изменила направление и двинулась прямо ко мне, сжимая в руке подол бежевой куртки.
Я подняла руки к лицу, почувствовав прохладу дерева маски. Она держалась крепко. Я почувствовала, как на кожу давит каждый изгиб.
– Вы пришли ко мне? – спросила я.
Она кивнула.
– Откройте рот.
– Прошу прощения? – она изо всех сил старалась выглядеть оскорбленной, но все же подчинилась.
В голубоватом свете фонаря ее рот был светло-розовым.
– Поднимите язык, – велела я. Хорошо, что мы больше не видимы для смертных, потому что это часть всегда выглядела причудливо.
Блестящая золотая монета лежала за рядом зубов. Я взяла ее и перевернула. Пентакль был выгравирован глубоко – знак, что ее нужно доставить в Рай.
– Хорошо, – сказала я, – садитесь в лодку.
Она не шелохнулась.
– Вы местная, – многозначительно сказала она.
– Да.
– Это не то, чего я ожидала, – отрезала она.
– И не то, чего ожидала я, – сказала я, ведя ее по ступенькам к гондоле.
Мы плыли на восток, вниз по реке и в сторону моря, в последний раз наблюдая за проплывающим городом. За надутыми фиолетовыми облаками двигалась луна, создавая иллюзию реальности, но на самом деле, мы находились в безвременном вакууме. Умершая отправлялась в последний путь, чтобы оплакать знакомые форматы времени, пространства и города.
Женщина сидела на корме и молчала. У нее с собой была дамская сумка, и на мгновение я задумалась, разрешено ли это. Задумалась, не являюсь ли я скорее надзирателем, и не должна ли досмотреть ее, чтобы она не пронесла контрабанду в Рай. И решила, что когда передам ее посланнику Небес, ангел с этим разберется.
Я плыла дальше туда, где река впадала в море и увидела вдалеке другую лодку. Подплыла ближе, пересекая место, где прошлой ночью в океане разверзся огромный кратер.
Женщина не отрываясь смотрела на ангела в странной маске, похожей на шлем сварщика – квадратной, и с серебряными линиями вместо глаз. И с металлическими крыльями на спине.
– Кто это? – спросила меня женщина.
– Ваше предположение будет так же верно, как и мое, – сказала я, – думаю, это что-то вроде ангела. Потому что он отведет вас на Небеса. Но я понятия не имею, кто они такие.
Она пожала плечами. Я тоже. Тонкости этой работы были не для меня. Не думаю, что было бы легче, если бы я знала.
Наша лодка мягко столкнулась с ангельской, оттолкнув нас назад. Я испугалась, что ангел будет недоволен, но он хранил тишину. Я посмотрела на женщину, она взглянула на меня в ответ, ожидая указаний.
– Что ж, вставайте, – сказала я. Из-за легкомысленного поведения я чувствовала себя глупо, но старалась отразить беспечность, с которой меня инструктировал мой начальник Мелвин.
Она замешкалась, но встала и поковыляла к носу лодки. Ангел протянул сияющую руку, которую она внимательно изучила, прежде чем принять. Он без усилий перевел ее в лодку.
– Полагаю, на этом все, – чувствуя застенчивость под стальным взглядом ангела. Я не знала, какие формальности должны быть между нами, он – посланник Рая, а я – посланник Ада.
– Увидимся, – сказала я с налетом фамильярности.
Я пришвартовалась под фонарем и продолжила разглядывать блуждающие души. Поежилась под маской. Непривычная решительность испарилась, и теперь я снова чувствовала себя неуверенной в своем новом положении в потустороннем мире…
До прибытия следующей души было не так много времени, и я не успела погрузиться в эту неуверенность. В отличие от женщины, эта душа без колебаний направилась прямиком ко мне. Молодой, потрепанный, с пучком светло-каштановых волос. Его пустые глаза смотрели прямо. Щеки были тощими и впалыми, создавая маленькие, полукруглые морщинки в уголках рта. Он точно не был живым, даже я могла это сказать.
– Открой рот, – сказала я, хотя он стоял слишком далеко, чтобы до него можно было дотянуться.
– Что это значит? – крикнул он в ответ металлическим голосом.
– Просто открой.
– Нет. Я даже не знаю, кто ты такая.
Он стоял неровно, плечи поникли. Куртку украшали черные нейлоновые ремни.
Я воспользовалась моментом, чтобы посмотреть на него сквозь маску. Затем с трудом сглотнула.
– Тебе не нужно знать, кто я такая. Так будет лучше, – сказала я.
Я шагнула к нему и он медленно открыл рот. Один из клыков отсутствовал.
– Подними язык.
Он поднял. Под языком было пусто. Монеты не было.
Голова раскалилась от волнения. Я попыталась вспомнить, что Мелвин говорил делать в подобных ситуациях.
– Где твоя плата за переправу? Где монета? – спросила я.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, детка, – сказал парень. Он лениво покачал головой.
– Кто ее взял? – процедила я сквозь зубы.
– Никто! Говорю, я не знаю!
Я схватила его за плечо, хотя он был выше меня, и мне пришлось потянуться, чтобы потрясти его.
– Я знаю, что кто-то стащил монету. Немедленно скажи, кто это сделал.
Он опустил взгляд, а потом снова поднял а меня, словно собака, подравшая диван. Он выглядел пристыженным.
– Ты тот, кто до смерти забил того беднягу, не так ли? Того, кто убил своего приемного брата?
Я убрала руку с его плеча, вспомнив, как парень с черными волосами прижимался ко мне, прежде, чем отправиться в адскую бездну. Не знаю, как я поняла, что передо мной стоит его убийца, просто почувствовала.
– То что он сделал, это ненормально, – сказал парень, – рассказывал и смеялся, и все такое. Я не мог этого так оставить.
Его голос был пропитан осуждением, хотя он казался слабым. Я посмотрела на худые ноги парня и задумалась, как же у него хватило сил кого-то убить.
– Просто скажи мне, где монета, – сказала я. – Ты ее спрятал?
Он покачал головой.
– Нет, ее взяли родители, – сказал он, – думают, что смогут выручить за нее немного денег.
Я кивнула. Челюсть сжалась.
– Отведи меня к ним, – сказала я.
Он посмотрел на меня, глаза были полны печали. Я не могла сказать, является ли его печаль сожалением о собственной жестокости или ему было стыдно из-за меня и задачи, которую я собиралась выполнить. Но он угрюмо кивнул и жестом показал мне развернуться, и следовать за ним по улице.
По пути мы прошли мой собственный дом. Я посмотрела на вход, думая, что Дерек, возможно, там, свернулся в кровати, замерший во времени, пока я крадусь под покровом сверхъестественной ночи. Меня накрыл теплый прилив сострадания, болезненно сочетающегося с ролью, которую я сейчас играла. Я была не в ладах с самой собой, как две сейсмические плиты, двигающихся навстречу друг другу. Но, возможно, это было больше в моей натуре, чем я думала.
Я следовала за мальчиком через лабиринт переулков и ветхих проходов. Мы срезали через заросшие, усеянные мусором участки и бетонные лестницы, ведущие в тупик.
Парень вел меня по узкой улице со сросшимися домами и пестрыми дворами, усеянными окурками и кусками металла. Он указал на выцветший желтый дом с растущим на черепице мхом. За ним стоял серый минивэн. Пассажирское окно было разбито, а трещины заклеены изолентой. Я увидела контур тройки на двери, адрес, давно проржавевший и отвалившийся, оставив на своем месте лишь призрачный контур ржавчины и сырости. Новая тройка была нарисована от руки маркером.
Мальчик указал на дверь. Затем прислонился к стене и опустил глаза.
Я постучала три раза. Тук тук тук. Звук получился глухим.
Изнутри я услышала удар,словно кто-то швырнул алюминиевую кастрюлю на пол. Затем тишину и детский плач.
– Кто там? – спросил кто-то изнутри. Голос был пронзительный и отрывистый. Я не смогла понять, говорит мужчина или женщина.
– Я хочу поговорить о вашем сыне! – сказала я.
Последовала пауза, человек за дверью размышлял.
– Котором?
Я замерла, поняв, что не знаю, как зовут парня. Кто бы не был в доме, он почувствовал мою неуверенность, потому что я услышала шаги, и тяжелое дыхание затихло.
Я постучала еще раз. Сильнее, чем в прошлый раз. Тук тук тук тук тук тук.
– Пустите меня! – крикнула я. – Вы должны меня впустить!
Изнутри снова раздались шаркающие шаги. Тяжелое дыхание вернулось.
– Вы из охраны? – прошептал за дверью приглушенный голос.
– Нет, нет, нет. Не может быть, – ответил другой голос.
– Со мной нет охраны, – сказала я, упираясь в дверь обеими руками, – но вы должны впустить меня, это важно.
Я услышала щелканье замка, и надавила на дверь всем телом, ударив ею кого-то. Я услышала вскрик и звук падения. В дальней комнате заплакал ребенок.
Девочка десяти-одиннадцати лет ринулась прочь от меня по коридору. Ее длинные распущенные волосы развевались в такт шагам.
Я захлопнула за собой дверь. Она гулко отскочила от дверного проема. Женщина, которую я ударила, лежала скорчившись. Она была одета в ярко-розовую рубашку, волосы собраны в тугой черный пучок, волосы истончились на лбу из-за многолетнего зачесывания назад.
Она убрала от лица трясущиеся руки. Рыдая, посмотрела на меня краешком глаза. Один из передних зубов отсутствовал.
– Чего вы хотите? – закричала она.
– Где она? – я кипела от злости. Я забыла о том, что на мне маска, и немного устыдилась своего пугающего вида.
– Я не понимаю, о чем вы! – воскликнула она, раскачиваясь взад-вперед на полу.
Тут из глубины возник дома мужчина. Он выглядел маленьким и слабым. Голубая футболка висела на нем, а скулы выступали на лице как два плоских уступа. Он был лыс, а на голове сияла шишка, отражая свет как тусклый рубин.
– Что ты с ней сделала! – закричал он на меня.
Я шагнула к нему прежде, чем у него появилась возможность приблизиться ко мне. Уставилась на него сверху вниз из-под полированного дерева черепа. В его глазах усиливался страх, поднимаясь из живота в мозг.
– Где монета? – снова спросила я.
Его челюсть сжалась. Он сглотнул.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, – спокойно сказал он.
Я выбросила руку вперед и швырнула мужчину в стену. Его тело было легким как картон, как перышко.
Я бросилась на кухню. Там повсюду валялись консервы, куски алюминия, коробки из-под детского питания и грязные игрушки. Варочная панель покрыта запекшимся жиром. Кастрюли и сковородки громоздились в раковине. Часы на микроволновой печи показывали 18:03.
Я сбросила все на пол, проверяя все блестящее в надежде найти монету. Ничего блестящего, кроме кусочков фольги, отражающих свет как калейдоскоп.
– Куда вы спрятали монету? – закричала я. – Вы бросили своего сына! Бродить по улицам!
Я обернулась и увидела, что они смотрят на меня из дверного проема. Женщина, девочка и мужчина с ребенком на руках. Не знаю, слушали ли они меня, но смотрели, разинув рты.
Я направилась к ним.
– Вы не понимаете, что вы наделали, – сказала я уже потише, – ваш сын мерзнет в той же одежде, в которой умер, он так и останется, если вы не отдадите мне монету, которую украли у него.
Мужчина протянул ребенка женщине. Они оба начали тихо рыдать. Я поняла, что женщина едва ли старше меня, ей добавляли возраст пигментные пятна и паутинка морщин вокруг рта. Я задумалась, знает ли она, что под маской женщина. Не то, чтобы это было важно. Задумалась, ходила ли она на рыбалку с дедушкой, и чувствовала ли силу, когда пойманная рыба трепыхалась в ее руках, стремясь в воду, и только она решала, отпустить или съесть. Как делала я. Я задумалась, насколько мы на самом деле отличаемся друг от друга.
Мужчина отвел от меня взгляд и посмотрел на половицу.
– Следуй за мной, – мягко сказал он.
Он молча повел меня наверх по устланной ковром лестнице и открыл дверь в кладовку. Встал на колени, открыл нижний ящик комода. Его тело выглядело непропорционально большим на фоне маленького клочка ковра. Он вытащил из глубины ящика лавандовый носок и развернул его, показав золотой блеск монеты. Нерешительно подержал монету в ладони, словно не был уверен в ее силе.
Я взяла у него монету.
– Мы не хотели ему навредить, – сказал мужчина, все еще сидя на ковре на корточках и свесив скрещенные в запястьях руки. – Мы не знали, что это такое. Думали, просто деньги.
Я кивнула и спустилась по лестнице. Часы на микроволновке все еще показывали 18:03. Я тихо закрыла за собой дверь и понадеялась, что они никогда не вспомнят этого искаженного временем взаимодействия.
Снаружи я посмотрела на монету. Перевернула – она была пуста. Парень отправлялся в Ад.
Наше путешествие к морю было почти полностью прошло в молчании. Парень съежился на корме, город проплывал мимо в безвременном тумане. Когда мы приблизились к устью, он заговорил.
– Моя семья в порядке? – спросил он.
– В полнейшем, – солгала я.
– Они не доставили проблем? – спросил он.
– Нет.
– Отлично, – прошептал он.
Парень замолчал на секунду, глядя на рябь на воде.
– Они хорошие люди, – сказал он, – не хотели ничего плохого.
Я кивнула, глядя прямо перед собой. На горизонте вода расступалась, образуя трещину в земле. Я гребла к разлому с непоколебимой решимостью.
Звук падающей воды становился все громче и громче, а темнота ямы становилась все чернее и чернее. Я почувствовала силу, приблизившись к ней и наклонившись, глядя в пустоту.
– Здесь я оставлю тебя, – сказала я, повернувшись к парню.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он. Он все еще сидел, упершись в корму.
– Ты должен встать и спуститься туда, – я указала в черную бесконечность.
Он осторожно вытянул шею, чтобы оглядеться.
– Но что там внизу? – спросил он. – Оно убьет меня?
– Не знаю, – сказала я, – но ты уже мертв.
Я взяла его за руку и потянула вверх. Его запястья были тонкими и влажными.
– Это не больно, – сказала я, хотя и не знала, так ли это.
Он шагнул к носу лодки, глядя в трещину в земле, которая казалась бесконечной.
Я открыла было рот, чтобы поторопить его, но он заговорил первым.
– Все в порядке, – сказал он, – я верю тебе.
Парень держал мою руку, балансируя на носу лодки. Затем он отпустил ее, закрыл глаза и нырнул в пропасть. Когда он падал, волосы и одежда не развивались, словно он погружался в невесомость.
Этой ночью я сидела на кровати и рыдала. Соленые слезы и сопли растекались по лицу. С подбородка текло. Дерек открыл скрипучую дверь и предложил чашку чая. Я растроганно посмотрела на него и сжала чашку руками, притянув к груди.
Он гладил меня по спине круговыми движениями. Спина напряглась под его рукой.
– Что случилось? – мягко спросил он.
Я едва могла говорить – горло словно склеилось, и слова искажались рыданием.
– Мне пришлось идти в дом, чтобы вернуть украденную монету, и я толкнула эту женщину на землю.
Я спрятала лицо в ладонях, размазывая по щекам слезы.
– Чуть не поранила ее, – сказала я, – ребенок плакал, все кричали.
– Ты толкнула женщину на землю? – переспросил Дерек.
– Типа да, дверью. Она не пускала меня, и я ударила ее дверью.
Дерек сдернул руку со спины, словно обжегся о мою кожу.
– Почему ты ударила ее? – спросил Дерек, заглядывая в мое заплаканное лицо.
– Не знаю! Я не хотела ее бить. Хотела просто открыть дверь, но… не знаю! Мне просто нужна была монета. – мой голос стал выше и отчаяннее. Цепочки предложений вырывались из моего сжавшегося горла, повисая в воздухе, не связанные друг с другом. Я издала гортанный всхлип.
– Почему они заставляют тебя это делать? То есть, не так, – сказал Дерек. – Почему ты это делаешь?
– Это то, о чем я говорила! – Я взвизгнула, сопли потекли между пальцами.
Он покачал головой:
– Это не похоже на тебя, Сара. Быть жестокой.
– Я не жестокий человек, клянусь, – всхлипывала я.
Дерек положил руку мне на плечо. Должно быть, он почувствовал отчаяние в моем плаче и первобытный страх, что я не такая, как он думал.
– Ты должна сопротивляться им, – сказал он, – с этой работой у тебя есть шанс что-то изменить. Больше, чем большинство из нас когда-либо смогут изменить. Он легонько потряс меня за плечо, так что все мое тело отозвалось на его слова.
Я взяла с прикроватной тумбочки маску и повертела в мокрых руках.
– Ты прав, ты прав, – сказала я, прочистив горло. Я положила ладони на маску, вложив пальцы в мягкие пустые глазницы.
– Я не такая.
~
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
