Семья и так сложная штука, но никогда люди не показывают свое нутро ярче и мерзостней, чем при дележке наследства. Я не хотел ехать на похороны деда, чтобы не видеть этого змеиного клубка, но и не думал, что бояться надо не этого.
Дедуля Генри был замкнутым человеком. Он не просто предпочитал, чтобы его “оставляли в покое”, нет. Он ненавидел людей со всей жгучей страстью, что, я уверен, стало прямой причиной его безжалостной манеры ведения бизнеса, с помощью которой состояние своего отца он смог обратить в сногсшибательное богатство. Общество же отплатило ему той же монетой, и к закату жизни он пришел озлобленным, одиноким, растерявшим всех близких человеком. Выйдя на пенсию и оставшись без работы, без людей вокруг (которым было на него глубоко насрать), застряв в опостылевшем браке, дедуля Генри становился все больше и больше похожим на Эбенезера Скруджа.
После смерти бабушки Нэнси он решил, что хватит с него человеческого общества, и удалился в огромное поместье в глуши. Подальше от любопытных глаз жадно ждущих его смерти родственников, бывших конкурентов и назойливых журналистов. В отличие от истории Скруджа, на многие мили вокруг него не было никого, кто пожелал бы растопить ожесточенное сердце старика. Так что дедуля Генри умер как жил: холодным и одиноким.
Последний раз я виделся с ним больше десяти лет назад. Черт, да я тогда еще учился в школе. Родители притащили меня в его роскошный дом, заставили налепить на лицо улыбку и мириться со всеми выкрутасами мерзкого старика. Он ворчал, придирался к каждой мелочи, постоянно одергивал мою мать и то и дело пускался в пространные фанатичные разглагольствования. Удовольствие ниже среднего. Только сегодня утром, собирая чемоданы, я вдруг понял, что такой вот была наша последняя встреча. Слезу я, конечно, не пустил, но почувствовал, как внутри поднимается некое подобие вины за то, что я столько лет игнорировал старика.
О его кончине мне рассказал отец. Каждый хотел урвать свой кусочек пирога, который дедуля Генри оставил после смерти, и папа не был исключением: он едва сдерживал ликование, приглашая меня присоединиться к семье на похоронах и, что куда более волнующе, на оглашении завещания тем же вечером.
Я не хотел идти туда: в день похорон у меня была назначена важная встреча. Хотя, если честно, мне просто хотелось избежать семейной драмы по поводу наследства, которая неизбежно последовала бы после оглашения завещания. Но моя девушка Эллисон была в восторге от перспективы посетить старинное поместье, поэтому планы пришлось поменять.
– Ну что, похожа эта “красота и романтика” на то, что ты себе представляла? – спросил я. Наша машина тряслась по гравию извилистой дорожки, поднимая клубы пыли.
– Лучше, – усмехнулась Эллисон.
Отдам должное, местечко и правда выглядело прекрасно: бесконечные ряды зеленых холмов, трава, идущая волнами под холодным ветром… все это окружало вершину, на которой дедуля Генри возвел свой маленький дворец. Я затормозил у обочины, чтобы сполна насладиться видом, прежде чем нырнуть в кишащий клубок семейного сборища. Высокие башенки дома угрожали освещенному яркой луной бесконечному небу, как копья древних воинов, арочные окна горделиво взирали на ухоженный сад внизу, окруженный высокой стеной с коваными железными воротами. Это место разменяло немало лет, выдержало испытание временем и сохранило стать и достоинство. Живописную картину завершали отчетливо видимые в это время ночи заснеженные вершины гор далеко на горизонте.
– Боже, – хихикнула Эллисон, – у твоего деда и дворецкий был?
Конечно, был. Нас встретил Фрэнк – единственный человек во всем мире, способный терпеть угрюмое и высокомерное поведение дедули, не впадая в приступы неконтролируемой ярости. По крайней мере так говорили. Поправив пуговки на своем черном костюме, он протянул руку в белоснежной перчатке и открыл Эллисон дверь машины.
– Добрый вечер, мэм, – тепло поприветствовал он ее, а затем повернулся ко мне: – Добрый вечер, сэр. Пройдите в гостиную, вас ожидают.
Холодный ветер забрался мне под рубашку, заставив вздрогнуть.
– Мы что, последние? Вот дерьмо.
Уже на парадной лестнице нас встретил гомон голосов. Который мгновенно стих, стоило мне только толкнуть дверь. Больше дюжины голов повернулись в нашу сторону. Дрова потрескивали в камине, постепенно превращаясь в угли и тщетно пытаясь заполнить неловкую тишину. Я придержал дверь, пропуская Эллисон вперед.
– Так-так-так. Похоже, блудный сын все же прибыл. Решил наконец-то присоединиться к нам – кучке стервятников? Не для того ли, чтобы посмотреть, что дедуля тебе оставил?
– Я тоже рад тебя видеть, дядя Фредди. – Я поздоровался с лысеющим блондином в красном свитере. Младший брат моего отца был и остался все той же язвительной говорящей задницей.
– Прекрати, Фредди. – Мама подошла ко мне, обняла и забрала наши пальто. Я пожал руку отцу, махнул сестре и ее мужу, а потом сел на свободный диван, притянув Эллисон поближе.
– Можем мы уже начать то, ради чего собрались? – раздраженно спросил дядя Фредди. – Джонатан? – Он уставился на мужчину в строгом костюме. Тот кивнул и встал.
– Добрый вечер, господа. – Он встал у камина, и все глаза были устремлены на него. – Я адвокат Генри, и я здесь для того, чтобы огласить его последнюю волю. Не хочу тратить ваше время, поэтому буду говорить просто.
Он помолчал и продолжил:
– 300 миллионов долларов. В такую сумму оценивается все движимое и недвижимое имущество Генри. Именно это сегодня поставлено на карту.
Черт. Большие деньги. Намного больше, чем я ожидал, и, судя по яростному шепоту, поднявшемуся как ураган, не только я.
Джонатан откашлялся, и снова воцарилась тишина.
– Итак. В завещании прописано, что все эти деньги отойдут победителю Игры наследников. Игры, в которой всем вам придется принять участие сегодня вечером.
– Чего?
– Игра?
– Что это все значит?
– Это что, шутка?
Больше никто не шептал. Все закричали разом, повышая голос, чтобы прорваться через общий шум, который становился громче и громче, все больше походя на жужжание гигантского растревоженного пчелиного улья. Джонатан пытался призвать их к спокойствию, но никто даже не потрудился обратить на него внимания, поэтому он в отчаянии всплеснул руками и вышел.
Чтобы через мгновение вернуться в сопровождении двух мужчин в масках козлов, вооруженных ружьями 12 калибра.
Внезапная испуганная тишина опустилась на комнату как плотный, удушливый саван. Люди пытались и не могли осмыслить это странное зрелище.
– А теперь, – авторитетно заявил Джонатан, – я объясню вам правила Игры наследников. Будьте любезны не перебивать меня. В конце я отвечу на все ваши вопросы.
– Твоя семья немного… странная, – нервно хихикнула Эллисон. Я успокаивающе сжал ее ладонь.
Джонатан монотонно вещал о правилах игры, и все слушали его в потрясенной тишине, не прерываемой ничем, кроме пары вздохов и “о боже” здесь и нескольких недоверчивых самодовольных фырканий там. Я изложу правила так, как их запомнил:
1. В Игре участвуют все присутствующие в комнате, независимо от возраста.
2. Чтобы победить, нужно продержаться до рассвета. В 6:00 утра наследство будет разделено между выжившими.
3. Побег или нападение на распорядителей приведет к дисквалификации и казни на месте. Умышленное повреждение камер – так же.
4. Как минимум половина минус один игрок должна быть убита. Если условие не будет выполнено к рассвету, все будут казнены, а состояние перейдет к Совету директоров компании.
5. Каждое убийство обойдется вам в 10 миллионов долларов. То есть за каждого человека, убитого непосредственно вами, вы будете лишаться 10 миллионов долларов от своей доли наследства.
6. Оружие можно приобрести в оружейной лавке возле бассейна на заднем дворе, используя свою долю наследства. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: если потраченная вами сумма превысит вашу долю наследства, вы будете казнены с рассветом. Ваши расходы не повлияют на доли других игроков.
7. Если более половины игроков единогласно согласятся, оставшиеся могут быть выведены из игры и казнены. Тогда ваши доли наследства не будут уменьшены. Вы должны собрать подписи необходимого количества игроков на листе бумаги вместе с именами жертв и отнести его в оружейною лавку.
После того, как Джонатан наконец замолчал, пару секунд мы все просто в шоке смотрели на него. А затем комната взорвалась оглушительным ревом. Страх, отрицание, возмущение – все оттенки эмоций, которых стоит ожидать от людей в подобной ситуации кипели, – бурлили вокруг.
– Черта с два ты можешь такое говорить на полном серьезе, Джонатан! – кричал дядя Митчелл, младший брат отца, ставший вдруг нашим неофициальным представителем, как владелец самой луженой глотки. – Это просто отвратительная гребаная шутка! Прекрати немедленно и зачитай нам настоящее завещание!
– Боюсь, это не шутка. – Джонатан был убийственно спокоен. – И я вынужден продемонстрировать вам всю серьезность положения.
Он махнул приспешнику справа, тот вышел вперед, подняв дробовик.
Оружие качнулось в его руках, выстрелив с безумным грохотом. Полуоглохший, я, как в замедленной съемке, наблюдал, как из черного зева стволов курился белый дымок. А сбоку голова Митчелла расцвела самым гротескным красным цветом, который я когда-либо видел в жизни.
И поднялся крик.
~
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
