Мертворожденный.
Вот кем я был. Покинув лоно, я не дышал, не плакал и не тянул ручки к матери. Совершенно никаких признаков жизни. Врачи и медсестры бились из последних сил, чтобы добиться хоть одного моего вздоха. А мать в слезах умоляла показать ей мое лицо. Мое багровое, изможденное лицо.
Спустя десять минут борьбы врачей и криков матери, умоляющей не бросать меня на смерть, я сделал первый вдох. В тот момент, когда они уже готовы были сдаться, в тот момент, когда уже хотели выбросить белый флаг, появился я. Ребенок, дважды родившийся на свет. Мама всегда называла меня “чудом”. Она никогда не была религиозной, но в ту ночь в родильной палате обрела веру.
Чудо. Каждое утро, приветствуя меня, каждый вечер, целуя на ночь, она напоминала мне, кто я есть. Чудо. А я смотрел на нее и видел мою молодую еще мать, такой, какой она станет в момент смерти. Мне трудно объяснить, как это, ведь я никогда не видел ничего иного. Я не знаю, как обычные люди видят окружающий мир, понимаю только, что совсем иначе, чем я.
Долго, слишком долго я боялся. Каждый раз, когда очередной взрослый говорил, что монстров не существует, мне хотелось закричать ему в лицо, что он, каждый из них, и есть тот самый монстр, преследующий меня. Но время шло, я привыкал. Некоторые дни проходили вполне нормально, пока свидетельство страшной трагедии снова не шагало ко мне из-за угла. Еще даже не произошедшей трагедии. Очередная ничего не подозревающая жертва слепой судьбы.
Я довольно быстро догадался, каким конкретно “чудом” стал, как только начал понимать окружающий мир. Осознание, соткавшее гобелен моей жизни. У мамы была сестра, и каждый раз, когда она приходила в гости, я с ужасом наблюдал реки зеленой пены, льющиеся у нее изо рта. Терпеть не мог ее приветственные поцелуи. Ее кожа виделась мне зеленой, под стать мерзкой пене, а белки глаз – болезненно-желтыми.
Прошло несколько лет, и тетя скончалась. Взрослые говорили о передозировке. О том, что наркотики разрушили слизистую желудка, а кожа ее позеленела. Конечно, сам я этого не видел, но трудно отрицать, что отпечаток именно такой смерти я и наблюдал на ее лице.
Я рос нормальным ребенком. Держал то, как видел людей при себе, ведь очевидно было, что никто вокруг не поймет. В раннем детстве я пытался описывать маме ужасающие черты окружающих, но она лишь говорила, что у меня слишком бурное воображение и советовала думать о приятном.
Было кое-что особое в моем даре. Я видел лишь КАК умрут люди, но не момент смерти. Дети все еще оставались детьми в моих глазах, даже если им предстояло покинуть мир в старости.
И вот, в первый раз войдя в школьный класс, я изо всех сил постарался сдержать тошноту.
Мальчик, сидевший передо мной, каждый день носил разную одежду, но неизменными оставались три кроваво-красных пятна. Рубашки были порваны сзади, будто что-то вылетело у него из спины. Иногда он поворачивался ко мне, попросить карандаш или просто поболтать, и тогда темная дыра посреди его лба смотрела прямо на меня.
Годы спустя, я поискал его имя и нашел некролог. Он умер в нашем родном городе, должно быть, связался с плохой компанией. Три пули в живот и одна в голову.
И многие, многие дети в моем классе носили на себе печати страшной судьбы.
Очень странно было видеть тех, кому предстояло потерять конечность. Предметы парили в воздухе в невидимых руках. невидимых для меня, ведь им предстояло умереть без рук. Так на самом первом собеседовании на работу я протянул руку для рукопожатия и почувствовал, как ладонь обхватили невидимые пальцы. Между моим “даром” и разумом лежала неодолимая пропасть. Мне всю жизнь приходилось притворяться нормальным, притворяться, что ничего не происходит. Быть просто еще одним лицом в толпе.
Я думал о том, что мог бы заработать деньги своим “чудом”, начать предсказывать судьбу, стать экстрасенсом, рассказывающим людям, как они умрут. Но затея оказалась провальной. Когда кто-то впервые воспринял мои слова всерьез, его тело изменилось.
На торсе мужчины раньше красовались глубокие разрезы, до самой кости. И как только я предупредил его о возможном нападении животного, он сказал, что как раз собирался отправиться в поход, но теперь, благодаря мне, избежит опасности. А дальше мне оставалось наблюдать, как рваные раны на его груди закрылись, будто их и не было, зато все тело испещрили мелкие порезы, а череп смялся. Думаю, теперь ему предстояло умереть в автомобильной аварии.
Конечно, я мог бы помочь ему подольше задержаться на грешной земле, но кто знает, чем бы это обернулось. Есть вероятность, что мое предупреждение может спасти жизнь, но оно же может ее загубить, сведя существование к попыткам избежать смерти. Я не мог так рисковать. В конце концов, все умирают. И я понятия не имел, когда мои видения должны были сбыться. “Как” – да, но не “когда”.
Конечно не всех ждет ужасный, кровавый конец. К некоторым смерть приходит изнутри, и они просто падают замертво. Другие мирно уходят во сне. Именно с этими людьми я могу сблизиться и подружиться. Найти их и окружить себя нормальными лицами – единственный способ хоть что-то в моей жизни привести к “норме”.
В какой-то момент мама скончалась. Я был расстроен, узнав это, но не удивлен. Не у всех вокруг грудь исполосована гризли, но смерть, прогрызающая путь изнутри моей матери была видна. Всю свою жизнь я видел красные дорожки кровавых слез, бегущие у нее по щекам. Иронично, как она была похожа на лики с икон, ставших ее религией после моего рождения.
Я уже не молод и привык к ужасам, бродящим вокруг. Хотя знаю, о чем ты думаешь: неужели ничего не может выбить меня из колеи? Какие самые ужасные и непонятные образы смерти я видел? Вмешиваюсь ли я, зная, что могу сделать только хуже, если вижу что-то поистине кошмарное?
Да, я все еще чувствую себя неуютно. Как бы я ни старался отстраниться, я лишь человек. У меня до сих пор мурашки бегут по коже, при виде особо ужасных картин. Например, однажды бариста повернулся, чтобы принять мой заказ, и я изо всех сил концентрировался на том, как шевелятся его губы, пытаясь не обращать внимание на ополовиненную голову. Кто-то идеально ровно срезал часть его черепа наискосок, оставив кусок носа и один глаз. Я видел, как колыхается его мозг, серый и влажный. Кофе далось мне с трудом.
Еще я видел близнецов. Их мать рассказывала, что они все-все-все делают вместе. Наверное меня не должно было так шокировать, что и умрут они одинаково. Их кожа… обугленная и потрескавшаяся. Темная, но выцветшая, будто годами лежала на витрине случайного магазина под ярким солнцем. Я почти видел дым, поднимающийся от маленьких тел и яркие угольки, тлеющие под кожей.
И нет, обычно я стараюсь не вмешиваться. Даже если выглядит все просто ужасно, нет гарантий, что я не сделаю хуже. Единственные случаи, когда я пытаюсь что-то поправить, – это если смертельные раны нанес человек себе сам. Глубокие порезы на запястьях, красные борозды на шеях… Я делаю таким людям комплименты, приглашаю встретиться и потусоваться. Не всегда срабатывает, некоторые несут груз, который не в состоянии осилить. Иногда на их телах появляются новые раны, не лучше прежних, но я знаю, что хотя бы в тот день сделал человека немного счастливее.
Всю жизнь я вижу отсутствующие конечности и отрубленные головы. Каждый раз, выходя из дома, попадаю на Хэллоуинский парад. И все еще иногда содрогаюсь. Когда вижу других.
Иногда они просто другие. Их тела скрючены и искалечены, будто раздавлены огромными валунами. Их кожа разорвана и растянута, а животы болтаются пустыми мешками. Никогда в жизни я не пойму, какая смерть им уготована, и это действует мне на нервы. Взгляни хотя бы на ту женщину: вся ее кожа усыпана буграми, будто из-под нее наружу рвутся иглы.
Еще есть те, кто выглядит совершенно нормально, пока не увидят меня. Тогда их кожа бледнеет, янтарное сияние окружает их ореолом, и я внезапно чувствую. что за мной наблюдают. Будто они специально делают это. Будто шепчут мне: “Мы знаем”.
Но кто я такой, чтобы говорить, какие причудливые чудеса скрываются в тенях этого мира. В конце концов, я и сам, вероятно, одно из них.
Но у тебя остался еще вопрос, не так ли? Если я могу видеть, как люди умирают, то что же я вижу, смотря в зеркало? Жаль тебя разочаровывать, но все не так захватывающе, как ты мог ожидать. Я не раз смотрелся в зеркала, но понятия не имею, как выгляжу. Там ничего нет. В отражении. Как будто первая смерть вырвала меня из этой реальности. Или будто я никогда и не жил.
Я вижу будущее, но навсегда остался одной ногой в могиле.
~
Оригинал (с) AuthorJoJo
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.