Она была красива и сексуальна, а я никогда не мог отказать симпатяшками в маленьком одолжении. Но кто же знал, что оно окажется… таким.
Условие допуска №1: Посетителю запрещается обращаться к Объекту по имени или использовать слова, определяющие семейные связи.
С неудобной лавки я наблюдал, как Сара взгромоздила свою огромную кожаную “сумочку”, рамером со спортивную, на стойку регистрации. Администратор протянула ей планшет с закрепленным бланком. Сара наклонилась вперед, чтобы заполнить документы, и ее бедра… ммм, они двигались так сексуально. В приемной витал стойкий запах сигарет и отбеливателя. Я уже закончил заполнять свою анкету и откровенно скучал, несмотря на определенно зловещую тематику опроса. Наверное, и правда не важно, в какой сфере царит бюрократия. Она все равно остается бюрократией.
Сара откинула волосы с лица и слегка прикусила губу. Ее глаза метались туда-сюда, перебегая со строчки на строчку. Прошла пара мгновений, и она размашисто поставила подпись внизу листа. Фальшивая или нет, но у нее была чертовски милая улыбка… Господи, какой же я идиот.
– Теперь мы можем идти? – выпалила Сара и нетерпеливо сунула планшет администратору..
Та не торопилась, методично проверяя каждую страницу заполненной формы.
– Откройте сумку, пожалуйста, – сказала она, медленно моргнув.
– Там ничего такого, салфетки, косметика…
Администратор сдернула сумку со стойки и заглянула внутрь. Сара попыталась возмутиться такому самоуправству, скрестила руки на груди, но та просто подняла руку в предупреждающем жесте.
Порывшись в вещах Сары, женщина вытащила на свет маленького коричневого плюшевого мишку с красной бабочкой. Он, хоть и выстираный, выглядел потасканым… нет, не так. Он выглядел залюбленным. Эту игрушку кто-то очень-очень любил. Так, что его пришлось зашивать в паре мест, а из двух глаз-пуговок остался только один.
– Условие допуска №2, – пожурила администратор. – Объекту запрещено дарить подарки, угощения и оказывать любые физические знаки внимания. – Она бросила несчастного мишку в мусорное ведро. – Так-то лучше, – подытожила женщина с бесстрастной властностью.
Я взглянул на собственную анкету. В моем случае условие №2 сопровождалось дополнительным предостережением. Как и все остальные.
– Какое отношение вы имеете к этой женщине? – спросила меня администратор.
Условие допуска №3: Посетителя должен сопровождать человек с объективным взглядом. Незнакомый с историей или событиями, связанными с Объектом. Сопровождающий не может быть знаком с Посетителем дольше двух часов и во всех смыслах не должен иметь с ним связи.
– Я встретил ее сегодня впервые, – сказал я.
В горле пересохло, руки нещадно потели. Это все была так чертовски странно… Я не мог отказать симпатичной даме в предложении выпить, особенно после долгого периода засухи у меня… ну, вы понимаете. Но я не ожидал, что ее “маленькое дельце” по дороге в бар окажется… этим.
Администратор поставила печать на мою анкету и передала мне крошечную коробочку. Пока она переходила из рук в руки, Сара даже не моргала. Я тут же убрал ее в карман.
– Могу я увидеть своего… – начала было Сара, но осеклась, прикусив губу. – Могу я теперь увидеть объект?
Администратор кивнула через легкое внутреннее сопротивление и нажала кнопку на стойке. Почти сразу открылась стальная дверь. За ней обнаружился крупный охранник с безмятежным выражением лица и винтовкой AR-15. На его униформе не было отличительных знаков ни полиции, ни охраны. Ни одной нашивки с названием организации. Просто черная униформа и автомат в руках.
– Следуйте за мной, – пробормотал он с той же наполненной скукой апатичностью, что и администратор.
Сара, быстро моргая, прошагала мимо меня. Тушь расплылась на красивом лице. Она чеканила каждый шаг по светлому линолеуму, целеустремленно рвавшись вперед. Я последовал за ней.
Перед нами расстилался длинный узкий коридор. Белые стены и пол. Спертый воздух. Вдоль стен одна за другой тянулись двери. И на каждой табличка с надписью “Кукушонок” жирными черными буквами. Никто не произнес ни слова, и я уже начал думать, как долго нам еще идти, как вдруг охранник остановился у двери с табличкой “Кукушонок 23”.
Условие допуска №4: Объективный сопровождающий должен хранить молчание во время визита. Разговоры исключены при любых обстоятельствах, кроме чрезвычайной ситуации. Запрещено использование местоимений и имен собственных.
Охранник с беспокойством оглядел Сару:
– Пока Совет не примет иного решения, вы остаетесь опекуном Объекта. Оно будет пытаться манипулировать вами, мэм. Пожалуйста. Я видел это уже много раз. Это не ваш р…
– Впустите меня, – перебила его Сара.
– Зря вы это.
– Впусти. Меня.
Охранник неохотно вставил ключ и открыл нам. Отступил в сторону, пропуская нас, и запер дверь.
В освещенной холодным стерильным флуоресцентным светом камере размером со стенной шкаф сидел ребенок…
Условие допуска №5: Подписывая эту форму, вы подтверждаете, что осознаете, что Объект не является ребенком.
…цепь приковывала его к стальному раскладному стулу. Толстые, блестящие цепи тянулись ко всем углам, крепились к большим металлическим кольцам и делали комнатку будто еще меньше. Оно смотрело в пол, печально склонив голову.
Сара прижала руку к груди. Слезы застилали ей глаза и струились бесконечным потоком. Губы дрожали. Оно подняло голову – щеки блестели от слез:
– Мамочка?
Условие допуска №6: Посетителю запрещено признавать любые имена, которыми его называет Объект.
Сара слабо улыбнулась. Я потянулся к карману.
– Где папа? – спросило оно, склонив голову на бок.
Черт, она же говорила, что свободна.
– В камере смертников, – ответила Сара. Слезы потекли еще сильнее, но она даже не всхлипнула.
Поймите, я не лишен сочувствия. Видеть ребенка – точнее это – прикованным… Видеть его мать, не способную или не имеющую права ни коснуться его, ни утешить… Душераздирающе. Но даже из своего угла я видел, насколько оно было… неестественным. Глаза хоть на ширину волоса, но слишком далеко расставлены. Волосы идеально гладкие и чистые, ни встрепанности, ни блеска, ничего. Хорошая, но подделка.
Я мысленно повторил условие №5.
И тут оно посмотрело на меня:
– Мистер, вы видели пустую вывеску? – Улыбка прорезала его лицо, будто нож вонзили в апельсиновую корку. Я просто смотрел вперед. И молчал.
– Перестань, – строго сказала ему Сара.
– Прости, мамочка.
– Все хорошо.
– Ты любишь меня? – спросило оно.
Сара нервно переступила с ноги на ногу. Ее губы приоткрылись, слова готовы были вырваться наружу… но она лишь натужно засопела.
Условие допуска №8: Посетителю запрещено выражать или признавать привязанность к Объекту. А также принимать выражения привязанности.
– Нет, не любишь, – проговорило оно. – Ты не умерла бы за меня.
– Я умерла бы! – выпалила Сара, бросаясь на колени.
– А ты бы убила за меня?
– Все, что угодно, ради тебя!
Если какое-либо из условий нарушено, Сопровождающий обязан нажать выданную ему сигнальную кнопку.
Я вдавил палец в кнопку на крышке крошечной коробочки.
– Назови кого, – сказала Сара. Ее широко открытые глаза заволокла молочно-белая пелена. – Назови кого угодно, милый!
Дверь распахнулась.
– Всех, – сказало оно.
Я закрыл глаза. Выстрел. Гулкий стук плоти, рухнувшей на пол.
Сара лежала на земле. Мертвая. Оно… ребенок смотрел прямо на меня.
– Мистер, – сказал он. – Эй, мистер. Кто вы? Как вас зовут? Вы видели пустую вывеску? – Необычайное тепло разлилось по мне. Я почувствовал… любовь.
– Мой мал…
Охранник опустил тяжелую руку мне на плечо и выдернул из комнаты. А потом захлопнул и запер дверь.
***
У меня теперь больше вопросов, чем ответов. Я с тех пор совсем не спал.
Эй, может, кто-нибудь уделить мне всего денек? Есть одно маленькое дельце…
~
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
