Я, конечно, тот еще ламер, но все-таки знаю кое-какие приемы, способные облегчить жизнь студенту, у которого в жизни есть много более приятных вещей, чем просиживание штанов в универе. Но то, что я увидел… слушайте, этого вообще не может существовать!
Вы навсегда запомните обстоятельства, при которых увидели нечто по-настоящему криповое. В тот день я, как обычно, сидел за письменным столом в своей комнате, задрав колени к подбородку. С банкой колы в руке, и вакуумом в голове.
Я открыл чистую страницу в тетради и отпил газировки. Несколько пассов над клавиатурой и, тадам-тадам, адрес LECHALL8B от 2020 года превращается в LECHALL8B 2019. И вот я, Майкл, первый в мире ламер, ставший хакером, вошел на сайт с записью лекции.
Видите ли, на следующей неделе предстояли экзамены, а записи лекций пропали. Я покопался на университетском форуме и нашел пару постов от студентов, ноющих, что преподаватель не залил запись лекции. Но я знал трюк, который и не снился никому из этих скулящих сосунков.
URL в адресной строке оканчивался так: LECHALL8B-12-14-20.mp4. Иногда, когда я прогуливал пары, а потом пытался пересмотреть лекции, некоторые из них просто не загружались из-за технических сбоев или еще какой-то фигни. И я начал отставать. Но есть фишка: можно изменить адрес сайта и перейти к записи за прошлый год. Забавно, что большинство лекций, как правило, из раза в раз повторялись. С тем же содержанием. Бинго. Проблема решена.
Сначала все было как обычно. Прикрученная к потолку камера снимала лектора в центре и доску за ним. Нижнюю часть экрана занимали затылки студентов, наблюдающих за преподавателем.
Но что-то с этой записью было… не так. В самом начале, перед лекцией, не слышался привычный гомон, картинка будто потеряла в насыщенности, а изображение было немного не в фокусе, будто камеру давненько не настраивали. И самое любопытное: на доске было неряшливо написано красным цветом единственное слово: ЭЛИЗАБЕТ.
Я уставился на экран, заинтригованный. Студенты на видео не двигались, не разговаривали. Только, замерев, смотрели на доску. Это точно был не мой поток, эти чуваки сидели как на похоронах. И что это за женщина? Я раньше никогда не видел ее в кампусе.
Она уставилась на меня. С запавшими глазами и изможденным лицом она, не мигая, смотрела в камеру. Класс молчал. Встрепанные каштановые волосы ниспадали на бледное лицо. Висела полная тишина. Она открыла рот, но не для того, чтобы заговорить, – просто застонала на одной ноте, не прекращая. Сердце у меня бешено колотилось, мне казалось, что она пожирает меня глазами, будто видит сквозь экран. Я неотрывно смотрел на зияющую дыру ее рта.
Ее крик стал похож на отдаленное навязчивое жужжание мухи, но я не мог заставить себя просто выключить это – я продолжал смотреть. Желудок скрутило узлом, но невозможно было отвести взгляд. Какого хрена она делает?
И тут я увидел его. Непропорционально огромная голова, размером со все туловище, качалась на тощенькой шее. Из-за этого казалось, что он с трудом способен занести свое тело в кадр позади женщины. Он двигался как пьяный, то и дело покачиваясь, шагая одной ногой вперед, а другой тут же назад, в попытках устоять на ногах. Голова, похожая на плесневелую виноградину, круглая, гладкая, мясистая, качалась и кренилась во все стороны, маяча за ее спиной.
А потом он подобрался так близко, что буквально дышал ей в затылок. Она захлопнула рот.
Судя по картинке, глаз у этого существа не было, зато был разинутый рот, усеянный невозможно длинными, закругленными зубами, похожими на белые карандаши.
Больше я не видел ее лица. Существо целиком впихнуло ее голову в свою гиганскую пасть, долговязое тело женщины безвольно повисло, а тварь все крепко сжимала ее горло тонкими губами.
Неподвижные до того студенты впали в исступление, с криками вскакивая со своих мест и карабкаясь друг на друга.
А потом не осталось ничего. Экран потемнел.
Почувствовав, как тошнота подкатывает к горлу, я потянулся к мусорному ведру. И вдруг меня осенило: это наверняка розыгрыш. Ведь правда?
Ну же, Майкл. Это просто пранк, а ты так обосрался, что даже не можешь нажать повтор.
И я нажал. И поставил видео на паузу перед тем, как женщина должна была войти в кадр. Где бы ни находилась эта аудитория, она была мне смутно знакома. Мысль ускользала из головы так же, как фокус у злосчастной камеры.
В любой хорошей шутке есть доля правды. Злой розыгрыш заставляет задуматься, неужели кто-то действительно хотел тебя ранить? И от этого становится как-то горько. И вот я смотрел на экран и не мог не думать о возможности какой-то обидной правды, стоящей за всем этим.
Я знал, где эта аудитория.
***
Пару ночей спустя я обнаружил, что у меня все плывет перед глазами, стоит только отвлечься от мыслей о том видео. Эта голова. Зубы, проходящие насквозь через шею и показывающиеся с другой стороны. Как он продолжал сжимать ее губами, как макаронину, даже заглотив голову.
Было уже около двух ночи, и кампус будто вымер. От вида этого пустынного, тихого места, обычно заполненного суетой и болтовней студентов, сердце колотилось о ребра.
Над входом горел фонарь, призванный разгонять полуночников типа меня. Краткая борьба с замком на двери восточного крыла, и я внутри. Сейчас мне хотелось только одного: чтобы коридоры не были приоритетом у службы безопасности в отличии от помещений, поставленных на сигнализацию, где хранились экзаменационные работы и ценное оборудование.
И я был прав. Сигнализация не сработала. Я вошел внутрь, но был на взводе и шарахался каждого шороха. Надо было сделать все быстро.
Направо по коридору обнаружилась комната. Дверь опечатана, окна заклеены непрозрачным пластиком, который было невозможно отскрести, как я ни старался. Аудитория была закрыта для студентов и персонала уже почти четыре года, как бы на “техническое обслуживание”, но сейчас я уже на это не купился. Надо было попасть внутрь.
На двери красовались внушительные замки: громоздкая металлическая штуковина над ручкой и еще одна пониже, с крошечной замочной скважиной. Но я уже не мог повернуть назад.
И тут произошло кое-что странное. Я нажал на ручку, и она поддалась. Дверь открылась. Любопытство манило меня вперед.
Каждый мой шаг внутри аудитории отдавался гулким эхом. Странным эхом. Ряды парт, поднимающиеся амфитеатром, будто стояли за толстым слоем ваты, не пропуская шум вглубь и вверх, зато каждый звук многократно отражался от черного занавеса на стене позади белой доски.
Здесь это случилось.
Ничего тут не случилось, не тупи Майкл. Здесь записали тот розыгрыш или что там была за ужасная идея у этих шутников.
Я был уже на полпути вниз. Огляделся. Все вокруг неухоженное, покрытое толстым слоем пыли. Проектор и камера, установленные на дальней стене, наклонены под странными углами. Наклонены. Повернуты. Кренятся под собственным весом. Тяжелая махина на тоненькой ножке. Я содрогнулся.
Шаг за шагом я приближался к доске. В кадр. Туда, где должно быть стояла Элизабет, когда все случилось.
Я спустился прямо вниз. В воздухе стоял запах серы, пыль скрипела на зубах, оседая в горле.
Я стоял на сцене, вот только представления не было. Позади меня взбирались вверх пустые ряды, где раньше, должно быть, мелькало множество улыбающихся лиц. Стряхнув пальцем пыль с кафедры, я впервые за несколько дней улыбнулся.
И вот тогда-то я и заметил. Он не хотел, чтобы его увидели или услышали. Поначалу. Но теперь я увидел.
У меня упало сердце. Вдоль всей задней стены возвышался обсидианово-черный занавес, ниспадая тяжелыми складками с потолка до самого пола.
Почти до самого пола. В небольшой щели стояли две ноги. Неуклюжие, нелепые ноги.
– Эй? – крикнул я.
Ничего.
Я дышал так часто, что сердце грозило выпрыгнуть из груди. Потной ладонью я стер пыль с пальцев.
– Кто там? – Мой голос сорвался на писк.
Ничего. Две тощие ноги стояли за занавесом, носки соприкасаются, пятки разведены, как у провинившегося ребенка.
С каждым шагом мне казалось, что сердце сейчас разорвется. Оно почти сделало это, когда я рванулся вперед и остановился перед занавесом.
Я коснулся рукой тяжелой ткани. Она жгла пальцы, как колючая проволока, и мое тело отказывалось откинуть ее.
И когда я это сделал, сразу понял, что должен был остаться дома.
Гнилой персик его головы на тошнотворно искривленном теле маячил передо мной. Мясистый плод с изъеденой кожицей, покачивающийся на скелетообразной шее. Он распахнул пасть, и в лицо мне ударила тошнотворная вонь.
В пустоте бездонного горла, позади плотного забора белых пальце-подобных зубов я, кажется, увидел ее.
До скорой встречи, Элизабет.
***
Сайт университета практически полностью не работал.
Прежде, чем курсовой форум вопросов и ответов закрыли, я успел попрощаться со всеми, подписавшись: “Спасибо всем, Брайан”.
Большую часть ресурсов сайта заблокировали для посетителей после инцидента, произошедшего в восьмом лекционном зале в декабре. Сказали, что теперь проводят “техническое обслуживание”, но студентам никогда ничего не говорят.
Я нашел интернет-дневник парня, судя по всему, по имени Майкл, в котором подробно описывалась его встреча с тем, что я склонен считать реальной причиной этих ограничений.
И благодаря ему же я научился получать доступ к пропущенным лекциям, а это именно то, что было сейчас нужно.
Я изменил URL-адрес одной из ссылок на записи со своей электронной почты, чтобы открыть видео 2020 года, и надеялся, что содержание лекции будет не сильно отличаться от версии 2021.
Но что-то с этой записью было… не так. Картинка будто потеряла в насыщенности, а изображение было немного не в фокусе, будто камеру давненько не настраивали. И самое любопытное: на доске было неряшливо написано красным цветом единственное слово:
МАЙКЛ.
~
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
