~
ЧЕТВЕРТАЯ ЛЕСТНИЦА:
Мы были готовы, что на нас снова нападут. Но вместо этого нас вновь приветствовало прекрасное птичье пение. Немного успокоившись, мы перестали так сильно сжимать друг другу руки. Но я все равно не могла окончательно расслабиться, потому что знала, что существа над нами не были птицами, не важно, насколько хорошо они притворялись.
Когда мы приблизились к концу лестницы, мое сердце отчаянно заколотилось. Если на этой лестнице меньше или больше ста ступеней, значит, мы, или вернее я, выбрала неправильную дверь. Мы могли бы попытаться побежать обратно наверх, но я не питала особых надежд на этот счет. Пойти обратно – значит нарушить одно из правил, что в свою очередь означает, что какая-нибудь мерзость попытается нас убить. В любом случае, я видела, как растаяла другая дверь. Так что, даже если мы сможем вернуться и перепройти лабиринт, возможно, идти дальше будет некуда.
Единственное, что я сейчас могла делать, – это горячо молиться, чтобы мы были на верной лестнице.
98, 99, 100…
Мы остановились. Я оглянулась и увидела, что лестница закончилась. Слава Богу, мы выбрали нужную дверь. Если бы правила игры не запрещали разговаривать и разнимать руки, я бы, наверное, отпраздновала нашу удачу бурными овациями. Как бы то ни было, мне хотелось упасть в обморок от облегчения. Хотя нет, мне просто хотелось упасть в обморок.
“Мы прошли больше половины”, – подумала я и попыталась подавить тут же возникшую надежду. Я напомнила себе, что эта игра, скорее всего, имеет в запасе еще тонну неприятных сюрпризов.
Джонатан открыл дверь.
И нашим глазам предстало странное зрелище.
Мы стояли в просторной комнате, полностью состоящей из зеркал. Потолок, пол, стены, каждый дюйм был покрыт зеркалами. Комнату освещало мягкое свечение, но мы не могли понять, откуда оно исходит. На другом конце комнаты мы увидели белую деревянную дверь. Она порождала бесчисленные отражения, как и мы сами. Мне это напомнило выставку “Бесконечные зеркальные комнаты” Кусамы Яёи. Они вызывали такое же чувство: будто искривлялось пространство и само время. По сравнению со всем, через что мы прошли, прогулка по комнате, пусть и большой, покрытой зеркалами, казалась сущим пустяком.
– Это слишком просто, – пробормотала я. Я уставилась на дверь, ожидая, что она исчезнет у меня на глазах. Она упрямо оставалась твердой и раздражающе обычной, словно ее вырвали из какого-то пригородного дома и разместили здесь.
– Согласен, – сказал Джонатан.
Мы просто стояли, ожидая появления какой-нибудь жути. Но единственным, что двигалось в этой комнате, были только наши отражения. Я первый раз с начала игры увидела себя в зеркало и наконец поняла, что все мы выглядели ужасно. Нас покрывала высохшая, облупившаяся кровь, волосы и ресницы склеились. Глаза и зубы казались белоснежными на фоне коричневой корки. Если бы кто-нибудь увидел нас в таком виде, он закричал бы и убежал куда глаза глядят.
Не знаю, почему мысль, поразившая меня, была такой смешной. Возможно, потому, что последние несколько часов за нами гналась одна тварь за другой, и я уже сходила с ума от изнеможения. Начав смеяться, я не могла остановиться.
Джонатан меня понял.
– Хорошо, что никто из наших знакомых нас не видит, – сказал он, улыбаясь мне. Даже несмотря на то, что он был весь в крови, его кривая улыбка была очаровательна. – У моего отца случился бы инфаркт.
Наконец-то у нас была возможность посидеть и отдохнуть несколько минут. Благодаря кровавому морю наши фонарики, телефоны и зарядки вышли из строя. Вода и консервы не пострадали, но вот рюкзак, в котором они находились, уже никогда было не отмыть.
– Как вы думаете, – сказала я, стараясь не проглотить залпом банку консервированных персиков, – почему те, кто уже играли в “Лестницу”, не предупредили, что море крови уничтожит все наши запасы, включая фонарики, которые нам советовали взять? Почему не сказали взять водонепроницаемые сумки? А еще лучше, почему никто не сказал взять с собой оружие?
Джонатан был слишком занят поеданием персиков, а Марго ответила:
– Она для всех разная.
– Что?
– “Лестница” для всех разная. Все сталкиваются с разными вещами и попадают в разные места. Она зависит от твоих страхов и желаний. Единственное, что для всех общее, – это темнота на лестницах и то, что в ней находится.
Мы оба уставились на нее с подозрением, но я спросила первая:
– Откуда ты знаешь, Марго?
Она глубоко вздохнула.
– Перед игрой я общалась с Фаросом. Его настоящее имя – Люциан Хаммонд, он играл в “Лестницу” несколько раз.
Прежде, чем я смогла ответить, Джонатан резко сказал:
– Было бы полезно это знать – о, дай подумать, – на любом предыдущем этапе, тем более прежде, чем мы начали играть!
– Это все, что ты хочешь нам рассказать? – добавила я.
Марго покачала головой и снова замолчала. Честно говоря, было жутковато видеть ее тихой и подавленной. До сих пор ей удавалось справляться. Сейчас, когда нам не нужно было спасать свои жизни, я старалась не вспоминать о тварях, вырвавшихся из дверей в пустыне. Пока я просто старалась выжить, мне некогда было об этом думать, хотя постоянный страх за свою жизнь – не лучший способ отвлечься.
– Нам нужно идти, – сказал Джонатан без энтузиазма.
– Да.
Никто из нас не потрудился встать. Адреналин уходил, его место занимала усталость, и мои веки будто весили сотню фунтов. Если бы я была твердо уверена, что дверь не растворится перед нами, у меня не не возникло бы ни малейшей проблемы с тем, чтобы уснуть прямо здесь, на твердом холодном стекле. Было ощущение, словно мы были заперты в этой игре уже десятилетиями.
Марго встала и направилась к двери, потому что она, конечно, могла. Мне пришло в голову, что Джонатан был прав: она сосредоточена на том, чтобы выиграть, а не вернуться домой. То, как она скрывала факты об игре, ее недавнее поведение – Марго превращалась из упрямой в одержимую. Она шла к двери, как будто не чувствует ни голода и усталости, что чувствовали остальные, ни даже боли от падения с лестницы.
Взволнованная, я встала, чтобы последовать за ней, и увидела, что ее отражения замерли. Я услышала звук разбитого стекла, как будто кто-то уронил на пол посуду. Или разбил зеркало.
– Алекс? – сказал Джонатан сзади.
Я обернулась. Целую минуту я не могла понять, что произошло. Я смотрела на улыбающееся лицо Джонатана и на его руку, лежавшую на моем плече. Раненую руку, которую он прижимал к груди, пока мы ели, вот только она была здорова. И затем я заметила в этой руке осколок стекла около шести дюймов в длину и два в ширину, осколок, который он всадил мне в левое плечо.
Боли пока не было. Я прошептала:
– Джонатан?
Какой-то инстинкт подсказал мне посмотреть вниз, где должно было быть его отражение, и там я увидела другого Джонатана, смотрящего на нас снизу, застрявшего за стеклом. Моего Джонатана. Он что-то кричал мне, но я не слышала, потому что стекло заглушало его слова. Он начал стучать по стеклу, оставляя на нем кровавые следы, пытаясь пробиться наружу.
Тут Другой Джонатан вытащил осколок из плеча, и вот теперь стало больно. Плечо обожгло, от боли в голове прояснилось, и я снова смогла думать. Я оттолкнула его, вернее, попыталась оттолкнуть, из раны потекла кровь. Я не могла двигать левой рукой. Она безвольно свисала, безжизненная и бесполезная. Другой Джонатан легко уклонился от меня, вцепился мне в волосы, оттянул голову назад и приставил окровавленный осколок к моему горлу.
– Последние слова? – спросил он с издевкой.
Я надеялась, что мне в голову придет какой-нибудь остроумный ответ, лучшее что я могла сделать, – это не доставлять ему удовольствия мольбой о пощаде. Я слепо ткнула локтем назад и услышала, как он тихо охнул, развернулась и выхватила осколок из ослабевшей руки.
У меня почти получилось перерезать ему горло, как в этот момент одно из моих отражений поднялось из зеркала позади меня, как злой дух. Оно схватило мою руку и отвело от Другого Джонатана, а затем швырнуло меня через всю комнату. С одной стороны, я стала ближе к выходу. С другой, не могла оставить Джонатана.
Я поднялась на ноги и потрясла головой, чтобы попытаться избавиться от хоровода серых точек перед глазами. Шагнула вперед, все еще глядя на Джонатана, запертого в зеркале, но тут Марго дернула меня за раненую руку.
Плечо пронзила боль, и я едва услышала, как она сказала:
– Алекс, мы должны идти.
– Джонатан еще там! – рявкнула я ей. – Мы еще можем спасти его, вытащить его оттуда…
Едва я произнесла эти слова, как тут же поняла, что это неправда. Еще больше наших отражений вышло из отражения белой двери. Десять Других Джонатанов, десять Других Марго и десять Других Александр стояло между нами и Джонатаном. И их выходило все больше, бесконечное множество отражений выбиралось из зеркал, словно они были сделаны из воды, а не из стекла.
Марго потащила меня назад.
– Слишком поздно, мы не можем спасти Джонатана! У нас нет выбора.
– Нет, можем! – Я крикнула так громко, что заболело горло. – Отстань от меня!
Она не отстала. Она вытащила меня из комнаты через дверной проем на постаменте на последнюю белую лестницу. Я видела, как отражения перестали преследовать нас. Видела, как они повернулись туда, где был заперт Джонатан. Они приблизились к нему, наклонившись и погрузив свои лица прямо в стекло над ним. Последнее, что я видела перед тем, как они полностью окружили его, а дверь захлопнулась, был Джонатан, который смотрел на нас взглядом, полным отчаяния, все еще пытающийся разбить стекло.
ПЯТАЯ ЛЕСТНИЦА:
Я незамедлительно вырвалась от Марго и бросилась к двери. Мои пальцы встретило только шершавое дерево, ручки не было. Я пыталась открыть ее, схватив за края и не обращая внимания на занозы. Сейчас меня не волновала игра и ее тупые правила. Меня даже не заботило возвращение домой. Все, о чем я думала, был Джонатан, как он смотрел на нас и как мы его бросили.
А затем дверь начала таять. “Нет, нет, нет”, – думала я. Я пыталась удержать ее, как будто думала, что она снова может стать твердой, как будто я могу заставить ее задержаться. Марго тронула меня за плечо, и я грубо оттолкнула ее, не в силах даже на нее смотреть. Часть меня знала, что она скорее всего была права: у нас не было возможности спасти Джонатана, по крайней мере, не попав в зеркальную ловушку вместе с ним. Но большая часть меня была в ярости. Мы должны были хотя бы попытаться. Как она могла просто взять и бросить его?
Я не знаю, сколько времени провела в темноте, пытаясь открыть исчезающую дверь. Я сделала все, что смогла придумать. В первую очередь я побежала к другой стороне двери и попыталась открыть ее оттуда, попробовав и тянуть, и толкать. Я даже бросилась сквозь нее, когда она исчезала. Ничего не сработало. В конце концов, когда остатки двери растворились на моих глазах, все, что я могла, – стоять и смотреть на пустое место, где полминуты назад была дверь.
Когда Марго подошла ко мне, я не сбросила ее руку снова. Голова была совершенно пустой. Я покорно пошла за ней по ступеням, потому что не знала, что еще делать. Вдруг я упустила какой-нибудь очевидный способ открыть дверь? Можно ли вообще было ее открыть? Достаточно ли усилий я приложила? На полпути вниз я подумала о том, чтобы просто сесть на ступени и отказаться двигаться. Вот только это не помогло бы спасти Джонатана.
В конце концов, я поняла, что мой лучший шанс помочь ему – пройти через следующую дверь. Так что, когда Марго открыла дверь в конце лестницы, я не бросилась обратно вверх.
Я шагнула вперед без колебаний. И прикрыла глаза от теплого солнечного света, тот был таким ярким, что казался нереальным. Когда зрение приспособилось, я обнаружила нас в центре красивого луга размером примерно с два футбольных поля. Повсюду росли нарциссы, в воздухе пахло весной: зеленью и новизной, влажной землей и свежей травой. Здесь и правда стояла весна, и, вероятно, она была здесь всегда.
Я оглядела луг и увидела черную дверь (только одну, других рядом не было) на ближайшем к нам берегу реки. Грязной реки. Она гигантской петлей текла через весь луг, окружая нас. Другой берег, далеко за дверью, был окутан серым, почти непрозрачным туманом. Я ничего не могла там разглядеть, кроме какой-то лодки, стоявшей на самом краю берега. Маленькая, хлипкая лодка подпрыгивала в яростном течении, будто следующий порыв ветра мог развалить ее на части.
Я сделала глубокий вдох, чтобы посильнее накричать на Марго, и внезапно меня охватило умиротворение. Такое умиротворение, которое испытываешь, когда за окном холодная зимняя ночь, а ты уютно устроился дома со своими родными. Сидишь в уютном кресле перед камином, в руках интересная книга, и можно услышать, как ветер завывает и яростно стучится в окно. И понимание того, насколько ужасно снаружи, заставляет тебя еще сильнее радоваться теплу и безопасности внутри. Вот такое умиротворение. Если я останусь здесь, то смогу ощущать это вечно. Никаких споров, никаких войн, никакого страха, никогда. И больше никакой ярости и ненависти к себе.
Это было невероятно заманчиво. И я, скорее всего, сдалась бы, если бы перед глазами не промелькнуло лицо Джонатана. Покой не исчез полностью. Просто его стало меньше ровно настолько, чтобы я решила, что еще не время оставаться здесь.
Я повернулась к Марго, готовая выбивать из нее ответы, если будет необходимо. К счастью для нее, этого делать не пришлось. Она посмотрела на мое лицо и сказала:
– Я могу объяснить.
Я смотрела на нее, крепко сжав кулаки.
– Я жду.
– “Лестница” дает тебе то, чего ты хочешь. Так сказал Люциан. Но не сказал, что игра потребует за это жертву. – Она сделала глубокий вдох. – Я видела там свою сестру, Алекс. В лабиринте. Она сказала, что умерла из-за меня.
Она снова зарыдала.
Я посмотрела на нее, и злость мгновенно испарилась.
– Это невозможно, Марго. Когда она умерла, тебе было три года.
– Она сказала, что я упала в бассейн. Она умерла, потому что полезла туда за мной. Она спасла меня, Алекс. И утонула там совсем одна.
Я хотела сказать, что она, должно быть, врала, но на самом деле в этом была ужасная доля правды. Я вспомнила, что труп сказал мне. “Марго тебе лжет”. Это была правда. Невольно я на секунду посочувствовала Марго.
Марго бросила на меня умоляющий взгляд.
– Единственная причина, по которой я хотела поиграть, – вернуть ее. Я должна была продолжить. Ты не понимаешь?
Ее исповедь заставила меня замолчать на несколько минут. Но затем ко мне вернулась злость, и я сказала:
– Итак, ты решила пожертвовать одним из нас. Почему ты выбрала Джонатана? Или это должна была быть я?
– Нет! – быстро сказала Марго. – Я бы никогда не пожертвовала тобой!
– Так тебе было похер на Джонатана?
– Я выбрала тебя, Алекс. Тебя и мою сестру.
Я покачала головой.
– Нет, это неправда. Ты, как всегда, выбрала себя.
Внезапно мне самой захотелось расплакаться, только мои слезы были порождены яростью. Я всегда знала, что Марго скучает по сестре: то, что она плохо помнила Марианну, не означало, что она ее не любила. Только я никогда не думала, что Джонатан и я должны заплатить такую цену за эту любовь. Как она могла обманывать нас? Как могла стоять здесь, пытаясь оправдать себя, как будто не она приговорила Джонатана к заточению в игре на всю оставшуюся жизнь?
– Скажи мне, как вернуться в зеркальную комнату. Я могу спасти Джонатана и без твоей помощи.
Я ждала ответа, но увидела, что она смотрит в сторону.
А проследив за ее взглядом, увидела, что к нам направляются мертвецы.
Они вышли из реки. Сначала они выглядели как темно-серые фигуры с неразличимыми чертами лица. Но по мере приближения к нам я могла разглядеть их все лучше, за исключением того, что они были серыми и призрачными. Как я поняла, что они мертвы? Толпу возглавляла Марианна.
Она могла бы быть близнецом Марго. Их отличали только незначительные черты, как будто кто-то хотел создать двух абсолютно одинаковых людей, но рука дрогнула в последний момент. У них были одинаковые фигуры, одинаковые лица в форме сердечек и одинаковые глаза, только Марианна была повыше, и волосы у нее были волнистые, а не прямые. А еще она была старше. Ей было столько же лет, как и нам, или, может столько, сколько было бы, будь она жива.
Марго побежала к ней. Теперь настала моя очередь схватить ее за руку, чтобы удержать. Но она выскользнула из моей хватки как вода. Я побежала за ней, несмотря на то, что голос в моей голове просто кричал остановиться, пока не поздно. Даже несмотря на то, что я была зла на Марго, настолько зла, что больше не хотела ее видеть, я знала, что если отпущу ее к мертвецам – они сделают с ней что-то неописуемое. Может, она и заслуживала этого, но я не хотела выносить ей приговор.
Мертвецы остановились. Они ждали, когда мы подойдем к ним, их глаза были тусклыми и пыльными, как мрамор. Достигнув Марианны, Марго замедлилась. Она остановилась рядом с ней, словно не могла поверить, что ее сестра действительно здесь.
Я тоже остановилась, но на приличном расстоянии от них.
– Марго, – позвала я, – отойди от них!
Она словно не слышала меня. Или не хотела слышать. Она обвила руки вокруг Марианны и крепко обняла ее. Марианна не ответила на объятие. Она была безжизненной и неподвижной, как кукла.
– Пойдем, Марианна, – сказала Марго, – пойдем отсюда.
Она потянула сестру, та сделала пару шагов и остановилась. Марго бросила руку сестры, будто бы та обожгла ее.
– Я не могу уйти, – сказала Марианна. Ее голос был жутким скрежетом ветвей, царапающихся в окно поздно ночью, ничего человеческого. – Оставайся с нами.
Я мгновенно поняла, как “Лестница” интерпретировала желание Марго. Она, скорее всего, подумала: “Хочу снова увидеть сестру”, и игра осуществила в точности это желание, ни больше, ни меньше. Я также знала Марго достаточно хорошо, чтобы предугадать ее реакцию. Хоть это бы ничего не изменило, но я закричала ей:
– Нет, Марго, нет!
Марго не удостоила меня даже взглядом. Вместо этого она продолжала смотреть на сестру, на ее лице было написано страдание. Она не могла уйти. Она обманывала себя каждый шаг по пути сюда, говоря себе, что ее друзьям не обязательно знать, зачем она хочет выиграть игру, и даже то, что она получит, если выиграет. Она говорила себе, что игра не повлияет на нас. А потом, поняв, что все обернулось самым худшим образом, она попыталась оправдать себя простой формулой: одна жизнь вместо другой. Убедить себя, что на самом деле в этом нет ничего плохого. Что, если она вернется домой с пустыми руками, Марианна продолжит гнить в могиле, Джонатан будет хуже, чем мертв, а сама Марго признает, что совершила ошибку. Что она смертельно облажалась. А Марго никогда не ошибалась.
Марго нервно облизнула губы и кивнула.
И мертвецы разорвали ее на части. Они протянули свои ужасно сильные руки и оторвали ее конечности и голову, запустили пальцы во внутренности. Они разрывали ее, как будто открывали рождественский подарок, срывая упаковочную бумагу. Она даже не успела закричать. Мертвецы разбрызгивали ее кровь и подбрасывали зубы в воздух, а потом они загребали полные руки внутренностей и набивали ими рты, причмокивая губами от наслаждения. Это было все равно что наблюдать за роем жуков, личинок и крыс, пожирающих мертвого оленя. Они ели, как будто голодали сотни и тысячи лет. Когда они доели ее, цвет вернулся к их телам и лицам. Они снова выглядели живыми.
А потом один из них поднял глаза и увидел, что я все еще стою там, застыв от страха. Они все повернулись и уставились на меня, как одно многоголовое существо со слюнявыми челюстями и пустыми глазами. Я восприняла это как сигнал к бегству. Я побежала мимо них прямо к двери на берегу. Чтобы обуздать усталость, я заставила себя думать об увиденном и говорить, что не хочу умереть так же. Я бежала, не зная, доедают ли они ее или гонятся за мной. И не слышала ничего, кроме собственного дыхания.
Черная деревянная дверь была ближе и ближе, пока не оказалась прямо передо мной, невероятно высокая. Теперь я слышала, как их ноги шлепали по земле, они пытались догнать меня. Я представила их руки, как они хватают меня за волосы, или одежду, или за мою бесполезную левую руку. Я открыла дверь и прыгнула в нее, не успев даже рассмотреть, что за ней находится. Немедленно вскочила, чтобы проверить, не последовал ли кто-нибудь из них за мной через открытую дверь, протягивая хищные руки, разевая окровавленный рот…
Там ничего не было. Никакой двери, только пустая улица. Обычная пустая улица, по которой я ходила много раз по пути в школу или к Марго. Повсюду я видела нормальные магазины, нормальные дома и квартиры, нормальные машины и мотоциклы. Нормальные люди занимались повседневными делами, смеялись или громко говорили.
И ни одной лестницы в поле зрения.
***
Я выжила в “Лестнице”.
Любой здравомыслящий человек был бы благодарен просто за то, что он жив. И я благодарна, очень благодарна. Когда мы начинали играть, мы были так самоуверенны. Настолько уверены, что игра окажется либо розыгрышем, либо совершенно безобидной. Мы думали, что мы непобедимы.
Мы ошибались.
Между началом игры и моим возвращением не прошло даже минуты. Я бросила ознакомительные занятия в колледже и другие предметы, на которые записалась месяц назад. Вместо этого я проводила все время, пытаясь узнать как можно больше о “Лестнице”. Но как бы усердно я ни рыскала по Интернету и различным паранормальным форумам, я видела только те же посты, которые перечитала уже сто раз. Однажды я настолько отчаялась, что нашла Люциана, pharos7921, хотя и подозревала, что это он размахивал Марианной перед Марго как морковкой перед осликом. Я комментировала все его старые посты, отправила бесчисленное количество сообщений… безответно. Либо он игнорировал меня, либо был где-то там, где нет ни связи, ни Wi-Fi. Интересно, играет ли он снова в эту игру, и если да, то с кем.
Честно говоря, вина и ненависть к себе грызли меня каждый день… каждый час, каждую минуту, каждую секунду каждого дня. Каждую ночь, отправляясь спать, я снова оказывалась в игре, видела Джонатана, что-то кричащего мне из-за зеркала, или Марго, которую разрывают на части. Я до сих пор удивляюсь, почему выжила именно я. Снова и снова вспоминаю все произошедшее, анализируя каждый момент, чтобы понять, могла ли я сделать что-то по-другому. Если бы в устройстве мира была логика, то это я должна была проиграть, а не Джонатан и Марго. Я действительно выжила по чистой случайности?
Тут я хочу сказать о том, что произошло сегодня. Я проснулась с твердым пониманием того, что я должна сделать. Я снова должна сыграть в “Лестницу”. Вы, вероятно, сочтете меня сумасшедшей, но я хочу, нет, должна вытащить Джонатана. В моих снах его отражения охотятся на него, пока он блуждает по холодному и бесцветному миру за зеркалами. Мне нужно, чтобы он знал, что, несмотря на то, как это выглядело, я не бросила его. Я не отказалась от него.
Не поймите меня неправильно. Я не собираюсь жертвовать кем-то ради Джонатана, неважно, насколько люблю его. В отличие от Марго я не настолько эгоистична, чтобы считать, что обмен одной жизни на другую – это выгодная сделка. И даже если я это сделаю, не буду себя обманывать. Не буду притворяться, что я все сделала правильно или что у меня не было выбора. Поэтому я и пишу этот пост: если вы прочитали все это и верите мне, тогда вы знаете об игре все, что и я.
Я ищу кого-нибудь, кто понимает риски. Кого-нибудь, кто достаточно смел и любопытен, чтобы поиграть. Возможно, кого-то, кто настолько несчастен, что ухватится за возможность исследовать другой мир. Или кого-то, кто хочет изучить игру, поставить эксперимент и сделать научные открытия. Или, может, кого-то, кто выжил в похожих сверхъестественных играх раньше, кто всегда верил в паранормальное и знает, как опасна может быть простая игра. Если это похоже на вас, пожалуйста, свяжитесь со мной.
Мы можем сыграть в “Лестницу” вместе.
~
Оригинал (с) Certain_Emergency122
Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
