MNPenguin Клуб полуночников

Меня пытались убить в детстве. Монстр спас мне жизнь. (ч2, финал )

М

Я оказался изгоем в собственной семье, разочарованием для матери и обузой для отца. Школа была единственным светлым пятном в моей короткой жизни. До этого дня…

Она не вернулась.

Взошло солнце, разбудив сонный район. На улице зашуршали шины автомобилей, собаки лаяли во дворах. Я с опаской встал с кровати. Ступни обожгло холодом от голых досок, но я едва это заметил. Все мысли были только о том, что стало с мамой, как она встретит меня сегодня утром. В обычные дни, проспавшись, она вся сияла от любви и нежности, но прошлая ночь не была обычной. Мне казалось, что в ней что-то навсегда изменилось.

Я спустился вниз, но мамы не было. Обычно в это время она ела свой завтрак и была готова с радостью достать мне любые хлопья из шкафа, какие захочу. Но на этот раз кухня была пуста. 

Я взобрался на столешницу, открыл шкаф и достал коробку с хлопьями в глазури. Изо всех сил я цеплялся за мысль, которую вчера услышал от мистера Гилада. Не важно, что родители думают обо мне. Мне нужно идти собственным путем, слушать свое сердце. Делать то, что сам считаю правильным, и никому, даже родителям, не позволять вмешиваться.

Я сидел над своей миской хлопьев и думал об этом. Пусть отец не любит меня. Пусть мать хочет, чтобы меня никогда не было на свете. Все равно я могу найти собственный путь в жизни. 

Я ел, уставившись на кухонные часы. Привычка, привитая мамой: в 7:15 нужно было уже сидеть в машине, чтобы она успела подвезти меня к школе и успеть на работу.

7:45. Мамы нигде не было.

Через минуту ступени лестницы заскрипели под знакомыми шагами, и мое настроение немного улучшилось. Даже после всех ужасов минувшей ночи я все еще хотел поучаствовать в викторине с классом мистера Гилада и Оскаром. Может быть, мама вчера поняла, что любит меня слишком сильно, чтобы навредить?

Скрип затих на лестничной площадке. Отец вышел из-за угла, поправляя галстук. Он увидел меня и замер.

– Ты что тут делаешь?

– Жду маму.

– Что, прости? – спросил он, повысив голос.

Я сглотнул. Отец умел вести себя так, что я, казалось, становился еще мельче и незначительнее, чем был.

– Жду маму, папа.

Он уставился на меня со смесью раздражения и недоверия.

– Твоей матери здесь нет. 

– Что?

– Я сказал, что ее здесь нет. Тебе что, выписать гребаный слуховой аппарат?!

Я опустил глаза и отправил в рот еще одну ложку хлопьев. Никак не мог понять, куда она подевалась. Она же была дома прошлой ночью.

Я бросил взгляд на часы. 7:50 утра. Занятия начинались через десять минут. Викторина тоже. А до школы добираться не меньше четверти часа.

– Пап?

– Ты не видел мой портфель? – нетерпеливо спросил отец.

– Нет, извини.

– Черт! – рявкнул он. – Эта тупая сука видимо забрала его! – Он одернул воротник рубахи, машинально взял пустой кофейник и, осознав это, швырнул его через всю комнату об стену. – Все. Что. Я. Делаю. Вы. Принимаете. Как. Должное, – завопил он. – КАК ДОЛЖНОЕ!!

Я повторял про себя слова мистера Гилада. Верь в себя. Следуй за инстинктами. Делай то, что считаешь нужным. Я собрался с духом.

– Ты мог бы отвезти меня в школу? У нас сегодня викторина…

– Я, что, похож на твою мать? – недоверчиво спросил отец. Я смотрел на него, чувствуя, как глаза наполняются слезами. И, в конце концов, отрицательно покачал головой.

– У меня есть настоящая работа, – выдавил он через зубы. – Нет времени играть в дочки-матери. – Он пробормотал еще что-то о неблагодарных нахлебниках и захлопнул за собой дверь.

Я, ошеломленный, сидел за столом, не зная, что теперь делать. Мама ушла. Отец ушел. Я остался один. Моя семья меня бросила. Никому не было до меня дела.

А вот и неправда.

Оскару было не все равно. И мистеру Гиладу тоже.  

Я схватил куртку и вышел вслед за отцом. Закрыл дверь запасным ключом из-под садового гнома и побежал к школе. Обычно мы с Оскаром шли до дома не больше часа. Однако, к несчастью для меня, школа Хиллкрест не зря была так названа.

Она располагалась на вершине большого холма, нависая над городком Пламдейл. Сверху открывался потрясающий вид. На север расстилались небольшие улочки, до самого центра города и ратуши. На юге вилась проселочная дорога до озера Тайлер и леса.

Мой путь лежал в гору. А это означало, что дорога займет больше времени, чем из школы домой. Но я был полон решимости. Повторял слова мистера Гилада, как мантру, и они придавали мне сил.

Я не сводил глаз с циферблата на запястье, прикидывая, что если успею добраться до школы до 8:30, то все будет хорошо. Во всей параллели третьеклассников с 8 утра до половины девятого было время общения, где мы делились интересными находками и рассказывали, как прошло утро. 

Кроссовки стучали по тротуару, рюкзак подпрыгивал и хлопал меня по спине, папка с домашкой, карандаши и маркеры перекатывались внутри. Я быстро добрался до подножия холма и там, далеко на вершине, увидел ворота, отмечающие вход в начальную школу Хиллкрест.

Я продвигался медленно. Часы уже показывали 8:20 утра. Оставалось всего десять минут, а я еще не продвинулся дальше трети пути до вершины. Я с трудом выносил такой темп, дыхание прерывалось, ноги горели от боли, голова кружилась, и меня уже подтрясывало.

Я не остановился, но продвигался вперед уже совсем медленно. Очень хотелось пить, но я не захватил с собой бутылку с водой, а останавливаться было нельзя – нужно успеть в школу до начала викторины.

По непонятной причине я думал, что, несмотря на все неприятные вещи, услышанные от мамы и папы, если я смогу выиграть в викторине, то все будет хорошо. Мама поймет, какой я умный, и вернется домой. Бросит пить. А папа будет так мной гордиться, что начнет интересоваться моей жизнью.

Я посмотрел на часы и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Как так получилось? Как я мог так долго подниматься на холм? Я остановился, чтобы перевести дыхание, понимая, что уже все равно.

Я опоздал на викторину. И меня, скорее всего, оставят после уроков. Нет смысла спешить.

День уже испорчен.

Я прошел остаток пути, еле переставляя ноги. Так они хотя бы меньше болели. Я ненавидел маму за то, что она ушла, ненавидел папу за то, что он отказался меня отвезти. Ненавидел их обоих, потому что из-за них пропустил викторину и разочаровал единственного взрослого, который заботился обо мне, – мистера Гилада.

Я подумал, что ему, должно быть, сейчас стыдно за меня, и не смог сдержать слезы. Он столько сделал, чтобы выбить для меня разрешение посетить его занятия, а я дал слово, что обязательно приду. И в результате даже не появился. А папа не предупредил школу об опоздании.

Он теперь подумает, что я такой же безнадежный человек, как и мои родители.

***

– Он здесь! – раздался пронзительный крик. –  Боже мой, он здесь!

Я поднял глаза и увидел, как ко мне бросилась миссис Эпплфиг и крепко обняла меня.

– Уолтер, ты в порядке? – Ее морщинистое лицо было крайне обеспокоено, но тон полон облегчения. – Слава богу. Слава богу.

Я был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил, как добрался до школы. Миссис Эпплфиг сжимала меня в объятиях, и перед глазами маячила только ее синяя блузка. 

– Я в порядке, миссис Эпплфиг, – солгал я. – Извините за опоздание.

– О, дорогой, все хорошо. Все хорошо. – Она прижималась щекой к моей щеке, и я почувствовал как по лицу стекает что-то мокрое.

– Глория, это Уолтер Тимбли? – прогудел мужской голос. Директор Патель.

– Это он, Юдай! Это он. – Она обернулась, яростно кивая.

Вырвавшись из плена всеобъемлющей блузки миссис Эпплфиг, я кожей почувствовал, как взгляды всей школы скрестились на мне.

– Ведите его сюда, – крикнул директор Патель. – Все учителя, трижды перепроверьте своих учеников и убедитесь, что все на месте!

Миссис Эпплфиг отвела меня к другим одноклассникам, и я плюхнулся на траву рядом с Джесси Уилсон. Светловолосым парнишкой, главным хулиганом среди третьеклассников. Он наклонился и зашептал мне на ухо:

– Фух, чувак,ты заставил нас поволноваться.

– Вы волновались за меня? – Я был слишком подавленным, чтобы болтать. 

– Да. Мы думали, что ты еще внутри. – Он ткнул пальцем через плечо в сторону школы.

Внутри? Я обернулся и посмотрел на здание школы. За колокольней, возвышающейся прямо в центре здания, клубилось темное облако.

Дым.

– Рано утром загорелось южное крыло, – объяснил Джесси. – Всех вывели из классов, но оказалось, что некоторых учеников не хватает. Ты был в этом списке.

Я сглотнул. Дым стоял тяжелым, черным, как смоль, облаком. И с каждым мгновением становился все гуще.

– Пожарные с той стороны школы, – продолжил Джесси. – Они тушат пожар уже минут двадцать, но он только разгорается. Даже вызвали подмогу из другого города.

Я, как завороженный, смотрел на черный столб дыма над зданием. Под ним через крышу начали пробиваться сполохи пламени.

Школа горела.

Вдалеке послышалась какофония сирен. А через пару минут, в ворота ворвались две пожарные машины и с ревом пронеслись мимо. Я с благоговением смотрел им вслед. Никогда раньше я не видел пожарных машин.

– Мистер Тимбли, – твердым голосом сказал директор Патель. Я моргнул и вернулся в реальный мир, сосредоточив внимание на мужчине, присевшим на корточки передо мной. – Мне нужно знать, были ли вы сегодня утром в классе мистера Гилада.

– Мистера Гилада? – растерянно повторил я. – Нет, я опоздал. Я должен был быть, но…

– Боже, – пробормотал он и поднялся, качая головой. – Его там не было! – крикнул директор кому-то в толпу. Я их не узнал. Они носили костюмы и быстро-быстро разговаривали по мобильному телефону.

– Хреново, – послышался голос Джесси рядом со мной.

– Что происходит? – Я почувствовал неладное, страх понемногу подбирался к моему сердцу.

– До сих пор не могут найти двадцать два ученика и одного учителя.

Я сглотнул и задал вопрос, на который часть меня уже знала ответ:

– Кто?

– Мистер Гилад, – мрачно говорил Джесси. – Никто не знает, где он.

– Он занимается через две двери от нас. Как можно было его потерять?

Миссис Эпплфиг возникла перед нами, прижав палец к губам.

– Ш-ш-ш, – шикнула она. – Очень важно вести себя тихо. Все очень серьезно, нужно, чтобы директор Патель мог слышать, что происходит.

Мы с Джесси замолчали и кивнули, соглашаясь с ней. Но стоило миссис Эпплфиг отойти, как Джесси снова наклонился ко мне и зашептал:

– То-то и оно, что они зачистили все классы. Пожарная тревога сработала, как только детекторы дыма уловили задымление. Патель лично дважды проверил все классы, чтобы убедиться, что никого не осталось внутри. Все было чисто.

Я потряс головой.

– Это какая-то ерунда, – сказал я с вызовом. Это же был класс Оскара. А его невозможно было не заметить: громче Оскара я в жизни никого не встречал. – Они должны были быть там. Сегодня день викторины.

– Не знаю, старик. Я просто говорю, что слышал, – пожал Джесси плечами.

Мысли метались в голове перепуганными кроликами. Куда они подевались? Мистер Гилад пообещал мне сегодня викторину. Он не назначал какого-то особого места встречи. Они все должны были быть в классе.

Я скользнул взглядом по толпам учеников. Каждый класс отдельно, учителя стоят чуть впереди, рядом с воспитанниками. Я вглядывался в лица раз за разом, чтобы убедиться точно. Оскара не было. Мистера Гилада тоже.

Я снова почувствовал, что эмоции захлестывают меня. Слезы жгли глаза, но я сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Может, они встретились в школе и пошли на прогулку? Небо безоблачное, солнце пригревает. Прекрасный день для ноября. Может быть, мистер Гилад и правда повел учеников насладиться погодой?

Позади раздался дикий рокот. Все головы повернулись как одна.В ужасе я наблюдал, как колокольная в клубах дыма и пыли осела внутрь здания, а затем с громким стоном и скрежетом опрокинулась назад, прямо на объятое пламенем южное крыло. Она рухнула на крышу с оглушительным грохотом, та мгновенно обрушилась, увлекая остатки башенки, а вслед за этим взорвался ад огня и дыма.

Толпа разразилась криками.

Я смотрел на все это с открытым ртом. Моя школа, единственное место, в котором я чувствовал себя как дома, исчезала на моих глазах. Происходящее казалось абсолютно нереальным. Будто я застрял в кошмарном сне и никак не мог проснуться. 

Я услышал, как плачет миссис Эпплфиг, и будто вернулся с небес на землю. Она покачивалась и бормотала, прикрывая рукой рот: “О нет! О нет! О нет!”

Вскоре подъехал школьный автобус, и всех, за кем не приехали родители, погрузили в него. Помню, как я сопротивлялся, говорил миссис Эпплфиг, что должен дождаться Оскара, что мы всегда возвращаемся домой вместе, но она все плакала и уговаривала меня зайти в салон: “Пожалуйста, Уолтер, пожалуйста…”

Я сдался и через пятнадцать минут уже был дома. Достал запасной ключ, вошел и позвал маму. Но никто не ответил. Так что я взял телефон и набрал номер Оскара. Вдруг он заболел и сегодня остался дома?

Гудок, второй, третий… Наконец, трубку сняли.

– Алло? – Голос на том конце панически задыхался. – Сара? Мэтью? Скажите, что Оскар у вас дома с Уолтером. Пожалуйста, нам нужно…

– Нет, – сказал я. – Это Уолтер. Оскара здесь нет.

Повисла тишина.

– Разве он не дома? 

– Нет, – ответила мама Оскара надломленным, полным печали голосом. Я услышал, как она судорожно вздохнула, подавляя рыдание. – Мне очень жаль, Уолтер. Я должна идти.

– Ладно, миссис Кортес.

Она повесила трубку. Я взглянул на часы в кухне. 10:54 утра. Отца не будет дома еще минимум часов шесть. Я решил включить телевизор и надеяться, что в новостях скажут что-нибудь про школу.

Я щелкал каналы, пока не заметил директора, стоящего перед горящим зданием.

“… от начальной школы Хиллкрест, где сильный пожар обрушил колокольню на южное крыло. Пожарные, наконец, сумели купировать пламя и потушить его, поэтому сейчас полным ходом идет операция по поиску выживших, а также оценка нанесенного ущерба.”

Женщина-репортер в красивом деловом костюме отвлеклась на кого-то за кадром. Они обменялись парой слов, и я не смог ничего уловить из-за опущенного микрофона. Через мгновение она снова посмотрела в камеру и заговорила:

“Пожарные только что сообщили, что обнаружили несколько останков, предположительно принадлежащих ученикам третьего класса, под руководством мистера Генриха Гилада”.

Ее слова меня оглушили. Журналистка продолжала что-то говорить, но эта новость вырвала меня из реальности. Несколько тел найдены в Хиллкресте. “Останки”, “Хиллкрест”… Эти слова бесконечно крутились у меня в голове. Я понял, насколько долго вот так просидел омертвевший, только когда отец вернулся домой.

– Уолтер, – крикнул он, бросаясь ко мне и сжимая в объятиях. – Боже, Уолтер, я места себе не находил. Я весь день был на совещании и только минут двадцать назад узнал, что произошло. А как узнал, сразу бросился домой…

– Папа, все хорошо, – сказал я голосом, лишенным всяких эмоций. 

Странное чувство: я всю жизнь жаждал от отца такого внимания и ласки, но теперь, наконец получив их, ничего не почувствовал.

Внутри меня было пусто.

Папа отвел меня наверх, заказал мою любимую пиццу и включил новый фильм о Гарри Поттере. Он пробыл со мной всю ночь. Периодически спрашивал, все ли хорошо, как я. Извинялся, что с утра накричал… Но я почти не обращал на это внимания. Я мог думать только об Оскаре и мистере Гиладе.

Их так и не нашли.

Следующим утром занятия в школе отменили. Оно и понятно. Отец остался дома со мной. Поставил мне еще один мультик и спустился вниз. Корпорация монстров. Я посмотрел минут двадцать, или около того, и тоже пошел в гостиную. Отец, спиной ко мне, смотрел новости на том же канале, что и я вчера.

Репортер стояла на фоне обгоревших остатков южного крыла моей школы. Ее светлые волосы развевались на сильном ветру.

“…Я снова стою перед тем, что осталось от южного крыла начальной школы Хиллкрест, где, как полагают власти, вчера рано утром погибли двадцать два ребенка и один учитель. Величайшая трагедия в истории Пламдэйл…”

Папа сделал глоток из своей кружки, стоящей на кофейном столике. Я подумал, что он, видимо, взял выходной, чтобы остаться сегодня со мной.

“…Вчера утром огненный шторм с огромной скоростью распространился по южному крылу и, в конце концов, достиг колокольни. Старое здание начальной школы Хиллкрест было в основном построено из досок и легковоспламеняющихся материалов, и колокольня не исключение. В 10:30 она была настолько повреждена пламенем, что опрокинулась прямо на Южное крыло, разрушив эту часть школы и обрекая на погибель людей, оставшихся там в ловушке”.

Она поднесла руку к уху и что-то внимательно слушала, будто кто-то говорил с ней.

“Я только что получила тревожащее сообщение. Следствие установило некоторые нелицеприятные детали. Я… я должна предупредить наших зрителей, что следующие новости не для слабонервных”.

Репортер прочистила горло, а я подошел еще чуть ближе.

“Среди обломков следователи обнаружили две толстых деревянных двери. Положение замков на них говорит о том, что двери были заперты на момент пожара. Согласно чертежам, эти двери вели в архив школы Хиллкрест в подвале школы.”

– О Боже. – Отец что-то еще пробормотал и поставил кружку обратно на столик.

“Двадцать два ученика и учитель, которого на данный момент удалось точно идентифицировать по зубной карте как мистера Генриха Гилада, судя по всему, оказались заперты в подвале школы Хиллкрест во время пожара. Подробности инцидента до сих пор неизвестны. Ошеломляющая скорость распространения пламени, по мнению следователей, была вызвана наличием нитрата в старых катушках пленки, хранящихся в архиве. Это вещество – нитрат – горит жарче бензина…”

Я судорожно сглотнул.  

“Еще один аспект этой ужасающей трагедии состоит в том, что директор Патель признал, что самостоятельно не проверял, пусты ли подвальные помещения.”

Кадр сменился и на экране, возник мой директор, дающий показания на территории школы, но в другое время дня.

– Я везде проверил. – Он поправлял очки и старался говорить ровным голосом. – Каждый класс был эвакуирован лично мной и командой из трех преподавателей-волонтеров. Мы проверили их все. Я сам дважды осмотрел всю территорию и в процессе сильно пострадал от воздействия дыма. Конечно, все в интересах учеников…

– А что насчет подвала? – спросил интервьюер из-за кадра, и я узнал голос той самой репортерши.

– Я не видел необходимости проверять подвал. – Голос директора дрогнул. – Учитывая большие размеры помещения и скорость распространения огня, это показалось мне достаточно опасным мероприятием. Проходя каждое крыло, я заглядывал в подвальные двери и голосом проверял, есть ли там кто-нибудь, нуждающийся в помощи. Но ни разу не услышал ответа, поэтому продолжил с классами. У меня просто не было времени.

Кадр сменился, и на экране снова возникла леди из новостей. В верхнем правом углу горела надпись “прямой эфир”.

“Очень странно, что на зов директора Пателя никто не ответил. Учитывая количество тел, обнаруженных в архиве, крики должны были быть очень громкими и многочисленными. Одна из версий, почему Патель мог не слышать ответа, заключается в том, что дети уже успели пострадать от ядовитых паров нитратной пленки. Весьма вероятно, что к этому моменту уже все были без сознания… Что, простите?”

Репортер снова поднесла руку к уху. Секунды тикали в тишине, и я понял, что, кто бы ни говорил с ней сейчас, новости были ужасными. Выражение ее лица постепенно становилось все более и более обеспокоенным. Наконец, она откашлялась и поднесла микрофон ко рту.

“Внимание всем зрителям. Уберите от экрана детей и беременных женщин. Членам семей предполагаемых покойных дальнейший просмотр рекомендуется только на основании сознательного решения.”

Ее голос задрожал, но женщина сжала микрофон и прочистила горло.

“Я с трудом могу поверить, что говорю такое в мирном городке вроде Пламдейла, но следователи только что сделали заключение: на основании наблюдаемых повреждений подъязычной кости одного из детей, можно сделать вывод, что ему перерезали горло.”

Журналистка закрыла глаза и глубоко вздохнула.

“Согласно совпадению по зубной карте, некий Оскар Кортес, судя по повреждениям, умер до начал пожара”.

Я в ужасе уставился в телевизор. Отец был слишком поражен услышанным, чтобы заметить, как я подбираюсь все ближе к экрану.

Сейчас одна из рабочих версий состоит в том, что мальчик был убит, обы заставить остальных детей молчать”.

– Боже мой, – пробормотал папа, проводя рукой по спутанным волосам. На нем все еще был домашний халат, сегодня он даже не стал одеваться. Я подошел еще на шаг ближе, но скрипнула половица. Отец обернулся: – Уолтер? Господи, Уолтер! Тебе нельзя это смотреть!

Он подскочил ко мне, прижал к груди, и слова репортерши затерялись в складках его халата. Папа взял меня на руки и понес наверх.

 – Успокойся, хорошо? Я знаю, что ты сейчас проходишь через чистый ужас, знаю, что твоя никчемная мать бросила нас, но мы должны держаться вместе,хорошо? Ты должен верить, что я знаю, что лучше для тебя. А теперь послушай, я считаю, что тебе сегодня не нужно выходить из своей комнаты, ладно? – Он осторожно опустил меня на кровать и снова включил Корпорацию Монстров. – Тебе нужно просто побыть с собой наедине. Не беспокойся о том, что болтали в новостях. Сейчас это всего лишь предположения.

Он виновато улыбнулся мне и закрыл дверь спальни. Я так и остался лежать, не обращая внимания на мультик. Все, о чем я мог думать, это только слова мистера Гилада, крутящиеся у меня в голове:

“Я никогда не чувствовал себя удовлетворенным, потому что каждый день будто был актером, вышедшим отыграть очередной акт пьесы. Я бесконечно боролся со своими инстинктами, и это только обострило желание отпустить их”.

Слезы потекли ручьями по моим щекам. Спасибо леди из новостей: я наконец-то получил ответ на этот нелепый вопрос в домашнем задании.

Нитрат горел жарче бензина.

 ~

Оригинал (с) Born-Beach

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Комментировать

MNPenguin Клуб полуночников