MNPenguin Клуб полуночников

Люди в моем городе никогда не увидят, как взрослеют их внуки

Л

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

~

Наш город очень молодой. Конечно, говоря “молодой”, я не имею в виду, что он новый, нет. Мы поколениями живем в этом месте, просто по раздельности. Со стороны это может показаться странным, но мы все здесь весьма понимающие люди, поэтому уже сжились с таким положением дел. Странная концепция, не спорю, но, как оказалось, весьма успешная. 

В общем говоря, сам город не новый, но его жители молоды. Те, что живут в сообществе прогрессивном, веселом и, конечно же, сдобренном щепоткой любви. В Милтоне – так зовется наш город – нет безработных, любой человек здесь найдет, как реализовать свои способности. Здесь не бывает бедности, так же, как и недостатка в еде или напитках. И, хотя городок совсем крохотный, здесь все же оживленная ночная жизнь, замечательные бары и рестораны на любой вкус. Практически никто не остается без пары. Все мы, можно сказать, равны. Никто не лучше другого. Да, некоторые профессии могут быть чуть более важными и влиятельными, чем другие, но люди, занимающие такие посты, обычно весьма дальновидны. Сообщество получает энергию из возобновляемых источников и только из них. Огромные ветряки возвышаются в полях, окружающих город. А за ними только лес. Лес, в который мы не ходим. Потому что за ним лежит другое место. Мы называем его сектором Б.

Здесь правят два простых закона, которые мы неуклонно соблюдаем и благодаря которым получаем возможность жить плодотворной жизнью в прекрасном месте, куда более развитом, чем весь остальной мир. Но недоступном для тех, кто родился не на нашей земле. Первый закон гласит, что в секторе А позволено жить только тем, у кого есть собственные дети. Если, достигнув определенного возраста, вы понимаете, что дети не вписываются в ваши планы, решаете не заводить своих и не усыновлять – вы уходите. Это негласное правило. Никто не вышвырнет вас за ворота, но, если вы не захотите стать частью сообщества, найти работу и купить дом будет очень непросто. Такова норма. Немногие покидают город, большинство хочет остаться. Как я и говорил, жизнь здесь настолько близка к идеальной, насколько это вообще возможно. Если вы решаете родить или усыновить и вырастить ребенка, вы остаетесь частью сообщества до тех пор, пока ваши дети не решат завести своих. Или уехать. 

Последнее случается редко. Отчасти потому, что, раз выехав за ворота, они уже не смогут вернуться. А мы знаем, каков внешний мир. Мрачное, жестокое место. Застрявшее в худшем времени, приросшее к нему. Прогресс там – нечто, чего стоит бояться. А здесь прогресс – одна из основных наших ценностей.

Когда вы достигнете определенного возраста, когда придет время познакомиться с внуками, вас попросят собрать вещи и переехать в сектор Б. Если у вас несколько детей, время наступит вместе с выбором последнего.

Второй закон говорит, что сектора А и Б не должны пересекаться. Вы оставляете позади первую главу свой жизни и переходите ко второй. Жизнь в другом секторе такая же прекрасная, но более размеренная. В секторе А перераспределяются освободившиеся ресурсы, и жизнь для молодых становится еще лучше и проще. Может показаться, что переезд – наказание, но это награда. Вы упорно трудились, чтобы заслужить покой. И даже если будете скучать по родным, не страшно: придет время, и они присоединятся к вам.

Некоторые горожане решают рожать много детей с большой разницей в возрасте, чтобы провести с семьей как можно больше времени. Другие заводят лишь одного и надеются, что время покоя скоро придет, и они смогут уйти молодыми, наслаждаясь досрочной пенсией.

***

Я происхожу из традиционной семьи. В крайнем случае, мне всегда так казалось. С тех пор, как я перешел в подростковый возраст, родители только и делали, что проповедовали, как это прекрасно – иметь собственных детей. Как прекрасно видеть, как юная душа смотрит на тебя снизу вверх и растет, становясь со временем самостоятельным человеком. Не поймите меня неправильно, это и правда звучит красиво, но я никогда не связывал свое будущее с детьми. Я о себе-то с трудом мог позаботиться.

Видели бы вы выражение лиц моих родителей, когда они узнали, что у меня появилась девушка. Настоящие серьезные отношения. Я скрывал это так долго, как только мог, потому что точно знал, как они отреагируют, и к такому давлению был совсем не готов. Но в маленьких городках секреты быстро становятся всеобщим достоянием. Так что, когда до них дошли слухи о нас с Фионой, родители были в восторге. Ну, быть может, не совсем в восторге, ведь у ее семьи репутация была так себе. Родители Фионы уже завели шестерых детей и собирались продолжать рожать так долго, как только позволят возможности их тел.

– Ну, в конце концов, ты женишься на девушке, а не на семье. Все в порядке, – сказала мама с фальшивой улыбкой на лице.

Я закатил глаза.

– Женишься? Боже, мам, мы просто встречаемся. Кто знает, будем ли мы вообще вместе. – Так я тогда ответил. Фиона была классной девчонкой и все такое, но я был еще совсем молод и не планировал остепениться в ближайшее время.   

У нас могло ничего не выйти, я мог бы встречаться со многими другими девушками. На момент того разговора я с осторожностью говорил о любви, но чем дольше мы были вместе, тем лучше понимал, что Фиона – та самая. Однажды, когда речь зашла о том, как мы будем жить не здесь, а там, куда однажды отправимся, она была критически настроена. Не могла себе представить, что будет жить среди стариков, ну, вы понимаете, мы же к ним не привыкли. Я сказал ей тогда, что мы тоже будем старыми, но ей это не помогло. Она была похожа на своих родителей в этом отношении. А ведь это она еще не знала, что я вообще не планирую заводить детей. Хотя, мне кажется, в этом вопросе мы с ней были на одной волне. Мы то и дело шутили о том, какие места посетим, если нас вышлют из города.

К сожалению, жизнь никогда не идет по плану.

Я никогда не чувствовал большей растерянности, чем в тот день, когда узнал, что Фиона беременна.

Мы сидели в саду ее родительского дома и смотрели, как младший братишка возится в траве. Только мы втроем. Он был еще слишком мал, чтобы понять, почему его сестра улыбалась и плакала одновременно.

***

Ребенок меняет всю вашу жизнь. Где бы вы ни были. И особенно в Милтоне. 

Родители Фионы были рады. Они могли бы вдоволь налюбоваться внуком, прежде чем их младший ребенок достигнет совершеннолетия. Мои родители тоже сначала разразились слезами счастья. Все их мечты сбылись.

Всю свою жизнь они с нетерпением ждали дня перевода в сектор Б. Ровно до того момента, когда впервые увидели свою внучку и поняли, что не могут оставить ее добровольно. Ребенок меняет вас. Но и внук тоже. Традиции были выброшены за борт. А слезы счастья начали отдавать страхом.

***

Моих родителей забрали в понедельник. Томас Миллер, парень, с которым мы вместе ходили в школу, увез их на своем фургоне. Он был одним из немногих, кого выбрали для работы в городском Комитете еще в юном возрасте. Родители Томаса погибли, когда он был совсем малышом. Он был мне как брат. Мама всегда готовила два контейнера с  обедами, чтобы я мог поделиться с Томасом в школе. А потом мы стали старше, Томаса выбрали в Комитет, и мы потеряли связь.

Томас остался в фургоне. Два полицейских вышли из машины и направились к входной двери дома моего детства.

Нашего дома, ведь теперь им владели мы с Фионой.

Отец отпер дверь дрожащей рукой. Его глаза краснели под опухшими веками. Прошлой ночью он не спал ни секунды. Как и мама. Она много часов держала мою дочь на руках. И одновременно сжимала мою ладонь. Никогда бы не поверил, что ей будет так сложно попрощаться. Ей всегда нравилась жизнь в секторе А, но она грезила сектором Б. И все же с тех пор, как письмо с уведомлением о переезде попало ей в руки, она каждую минуту бешено спорила с отцом – тоже напуганным, но не желающим нарушать правила. 

– Ты хотела этого. – Вчера я случайно подслушал их разговор. – Ты мечтала о такой жизни в молодости и не можешь изменить решение теперь, когда стала старше. Бен скоро присоединится к нам.

Я содрогнулся от этой мысли. Ни за что на свете я не бросил бы своего ребенка ради жизни в другом секторе. И очень сомневался, что Фионе эта идея пришлась бы по вкусу. 

– Через два десятилетия? Три или, возможно, даже четыре? Что если наша внучка решит уехать? А если и нет, проживем ли мы так долго, чтобы когда-нибудь увидеть ее снова?

Я не стал слушать дальше. Но мы с Фионой тоже говорили, и оба знали, что никогда не хотели бы оказаться на месте моих родителей. Вот только теперь, когда новый горожанин Милтона появился на свет, у нас не было возможности отсюда выбраться.

Когда родителей повели к машине, я заплакал первый раз с тех пор, как был ребенком. Они старались держать улыбки, но все мы знали, что это трагичный момент. Я пытался поговорить с офицерами, убедить их, что родители еще нужны нам, чтобы помочь с ребенком… Но тщетно. 

– Стой где стоишь, парень. Им понравится следующая глава, – прошипел мне один из них.

Другой оттолкнул меня. 

Если это был такой счастливый день, почему они вели себя так жестоко? Я не мог больше сдерживаться. Кричал родителям, что они не могут позволить увести себя. Кричал этим ублюдкам, что они не могут просто забрать их. Меня так трясло, что, казалось, в любую минуту вывернет на тротуар.

Это было так неправильно! Так неправильно, а они шли и улыбались.

Будто к их лицам приросли маски. Улыбались пустыми улыбками, без каких-либо эмоций. Вся улица улыбалась, пока моих опустошенных родителей уводили прочь. Только Томас выглядел серьезным. Стоял, облокотившись на машину, смолил сигарету и не поднимал глаз.

Странное зрелище. Никогда в жизни я не видел, чтобы он курил.

Страшный момент. Наконец они уехали, и единственным звуком в тишине улицы остался плач моей маленькой девочки. И тогда я заметил, что Томас что-то оставил. 

На земле валялась пачка сигарет.

Видеть его курящим было неожиданно. Видеть, что он кинул сигареты на пол, – из ряда вон выходящим.

В Милтоне никто и никогда не мусорит. Особенно те, кто работает на Комитет. Если бы не это, если бы я не заметил, быть может, мне пришлось и дальше жить в неведении.

Но я заметил. И подобрал сигареты прежде, чем заметил кто-либо еще.

Не знаю, наверное, во мне говорило шестое чувство, но я забрал пачку домой вместо того, чтобы выбросить ее. 

Внутри были не сигареты.

Полароидные снимки.

Совсем немного, да и качество так себе, но невозможно было ошибиться в том, что на них изображено.

Мертвые тела. Трупы, подвешенные головами вниз, порезанные, чтобы спустить кровь.

А среди них несколько знакомых лиц. Соседи, недавно радовавшиеся первому внуку и переехавшие в другой сектор за лесом. 

И тогда я понял, почему у нас всегда был избыток ресурсов. Почему даже те, кто работал в Комитете, были так молоды. Не знаю, промыли ли им мозги, но, похоже, всех это устраивало. Я понял, почему нам было предоставлено такое изобилие. Мы не делились ничем с пожилыми людьми. Не было никакого идеального места, где их ждал покой. От них просто избавлялись, когда они исполняли свое предназначение.

Возможно, они и правда попадают в лучшее место. Но это точно не сектор Б.

 ~

Оригинал (с) likeeyedid

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Комментировать

MNPenguin Клуб полуночников