Вы когда-нибудь встречали людей, которые заставляют вас чувствовать себя не в своей тарелке? Для меня это была Мэри Марбл. Несмотря на это, она была симпатичной девочкой. У нее были длинные, черные как смоль волосы, светлая кожа и милый писклявый голос. Она была самой обыкновенной ученицей средней школы Грейди, но всегда оставалась тихой и угрюмой. Ее можно было назвать простушкой или заторможенной, ведь она казалась отрешенной и никогда не пыталась с кем-нибудь заговорить, но ее оценки были выше среднего, и она всегда быстро и правильно отвечала на любой заданный учителем вопрос.
На первый взгляд в девочке не было ничего странного, но в ее глазах светилось что-то, от чего по спине бежали мурашки. Пока дети громко кричали и бегали по школьным коридорам, Мэри просто прислонялась к стене и наблюдала. Большую часть времени она просто смотрела в пустоту и казалась погруженной в свои мысли, но иногда встречалась взглядом с кем-нибудь из нас, одноклассников. Было что-то пугающее в том, как ее темные глаза впивались в нас так глубоко, что мы не могли отвести взгляд. Как будто она гипнотизировала нас и питалась нашими мыслями.
Мы делились этими наблюдениями друг с другом, правда, в гораздо более грубой и детской манере. Не то чтобы я купился на глупые теории, просто так работает защитный механизм неуверенного подростка – со всей отдачей тыкать пальцем на кого-то другого, пока не указали на вас. Несмотря на отсутствие причин, под ее взглядом становилось настолько неуютно… до тошноты. Не знаю, что именно, но что-то с этой девочкой определенно было не так.
Я помню, как она впервые появилась в нашем классе особенно холодным октябрьским утром. Не помню конкретную дату, но, если мне не изменяет память, это было примерно в середине месяца. Я был застенчивым одиннадцатилетним мальчиком и осваивался в средней школе. Я родился в Шотландии, маленьком городке Клакманнан, но, когда папа получил по работе предложение, от которого не смог отказаться, нам пришлось переехать в штаты. Мы переехали в разгар учебного года, а мне было только десять лет, так что поначалу возникли трудности. Долго это не продлилось, у меня появилась пара друзей, и, к счастью, осенью мы все пошли в одну школу. Я был низким и худым гиком, но и у моих друзей были такие же придурковатые вкусы.
Мэри привел в класс школьный психолог. Изворотливый, невысокий, лысеющий мужчина. Волосы обрамляли только его затылок и виски, напоминая наушники, соскользнувшие с макушки. Когда он представлял девочку классу, его густые усы колыхались в такт дыханию. Он сильно заикался, произнося ее имя, и, озвучив информацию, моментально развернулся и вылетел из класса.
Мэри стояла перед нами, одетая в черное платье с оборками длиной ровно до гольфов в черно-белую полоску. Под платьем на ней была такая же полосатая водолазка, а длинные черные волосы струились по плечам как потоки чернил. Я только начал оценивающе смотреть на девочек, и меня сразу поразило, какая она симпатичная. Казалось, она не чувствует смущения или неловкости, молча стоя перед нами, но, взглянув на ее лицо, я заметил, что она не моргает. Когда она посмотрела на меня, я быстро отвел взгляд и внезапно почувствовал, как на лбу выступил пот.
Я снова глянул на нее и обнаружил, что она все еще смотрит на меня широко распахнутыми и ничего не выражающими глазами. Я собирался всего лишь бросить быстрый взгляд, прежде чем вернуться к своей тетради, но просто не смог отвести от нее глаз. Когда по моей спине пробежал холодок, учитель наконец нарушил тишину и попросил Мэри занять свободное место в конце класса. Все взгляды были обращены к девочке, идущей по проходу к задней парте, и все они метнулись назад, когда она села. Сразу стало понятно, что новенькая будет главной темой для обсуждения в средней школе Грейди несколько следующих дней.
***
Я и так был застенчивым ребенком, но, когда пытался говорить с девочками, меня каждый раз почти парализовывало.
– П-привет, – нервно сказал я девочке с широко раскрытыми глазами, прислонившейся к шкафчикам, когда друзья буквально вынудили меня к ней подойти.
Она уставилась на меня так, будто я набросился на нее с кучей оскорблений вместо того, чтобы просто поприветствовать.
Чувствуя, как вспыхнуло мое лицо, я продолжил:
– М-меня зовут Джейкоб, но все зовут меня Джейк. – Я хихикнул, чувствуя себя скорее неловко, чем весело.
Ее темные глаза просто продолжали пялиться на меня, и я чувствовал себя чрезвычайно неловко, пока мои друзья хихикали где-то позади.
– Т-тогда ладно, – пробормотал я и повернулся, чтобы уйти.
– Ты хочешь знать, когда умрешь? – спросила девочка писклявым, но монотонным голосом.
Я повернулся обратно, пораженный вопросом.
– Что? – переспросил я.
– Я могу показать тебе, – продолжила она, – если хочешь.
Я был ошеломлен и больше всего на свете хотел оказаться от нее как можно дальше. Пока я смотрел на нее, бледное лицо, которое прежде казалось мне милым, становилось все более жутким и злым. В ее глазах было что-то такое, что пыталось проникнуть в мою душу, и я почувствовал, как внутри меня нарастает паника.
Я резко покачал головой и сказал:
– Н-нет, – мои глаза были прикованы к ней, – нет, спасибо.
Как только слова сорвались с губ, я развернулся и быстро пошел прочь. Вернувшись к друзьям, я рассказал им, что случилось, на что они рассмеялись и начали обзывать ее за глаза. Быстро распространились слухи о странном поведении Мэри. Особенно после того, как множество других детей попыталось с ней пообщаться. Несмотря на насмешки и полное отсутствие хоть какого-то подобия друзей, Мэри никогда не казалась этим обеспокоенной. Во всяком случае, это было незаметно. Она просто никак не проявляла ни встревоженности, ни удовлетворения. Только безразличие и пустота.
Во время летних каникул перед седьмым классом моя одноклассница Синди Бакстер погибла в ужасном происшествии. Она ехала на велосипеде по тротуару всего в ярде от дома, в котором жила вместе с младшей сестрой и матерью. Ее отец, по слухам, умер где-то в горячей точке. Я мало ее знал и не был знаком с ее семьей, так что отнесся к этому с долей скептицизма. Вдоль тротуара, по которому она ехала, стоял железный забор, так что, когда у маленького седана, ехавшего рядом по дороге, внезапно лопнула шина, у нее не осталось ни одного шанса.
По словам свидетелей, машину моментально вынесло на тротуар, где она врезалась в прочную металлическую решетку, а несчастная Синди Бакстер оказалась между ними. Когда история прошла через круги подростковых сплетен, бедную девочку в результате столкновения уже разрывало пополам. К моменту окончания каникул история стала еще более жуткой и абсурдной, но одна деталь оставалась неизменной: бедная маленькая девочка погибла несвоевременно, и эта трагедия была лишь первой из многих, которые произойдут в следующем году.
Когда классный руководитель объявил о смерти Синди, в классе стояла тишина, нарушаемая только плачем нескольких детей. Большинство из нас уже слышали эту новость, поскольку это случилось за несколько недель до начала учебного года, но боль все еще была свежей, особенно для детей, которые знали ее. Объявление, конечно, снова запустило цепочку сплетен, и история пересказывалась в ярких деталях до конца недели. Таша Холмс, одна из лучших подруг Синди, упомянула, что та несколько раз пыталась поговорить с Мэри Марбл перед началом летних каникул.
Она сказала нам, что большеглазая девочка, видимо, задала Синди тот же вопрос, который задавала мне в нашем первом и последнем разговоре. Когда Таша спросила подругу, согласилась ли та на предложение Мэри о предсказании, Синди только отвела взгляд в сторону и покачала головой. По словам Таши, в последующие дни она стала отстраненной и задумчивой. Джонни Рома, сообразительный и искренний член моей маленькой компании, был убежден, что Мэри – ведьма, и клялся, что выведет ее на чистую воду. Остальные посмеялись над ним и посоветовали поменьше смотреть ужастики. Он выдал тираду, которую я никогда не осмелился бы произнести, не опасаясь отцовского подзатыльника, и умчался по переполненному коридору.
Со временем все больше детей считали Мэри ответственной за смерть Синди. Ее называли кем угодно – от маленькой кровожадной психопатки до антихриста. Я находил все это невероятно раздутым. Происшествие было трагичным и грустным, но в нем не было ничего такого, что могло бы показаться сверхъестественным. Тони и Чарльз, двое из членов моей компании неудачников, разделяли мою точку зрения и устали обо всем этом слушать. Хотя произошедшее с Синди было действительно ужасным, зацикливание на чем-то подобном никому не позволило бы двигаться дальше.
Чарльз чувствовал себя немного виноватым за то, что однажды наорал на Джонни за приверженность глупым теориям. Мы только что пришли на обед, Джонни просто смотрел на Мэри на другом конце столовой, рассуждая о том, какой же она монстр. Чарльз потерял самообладание. Не могу пересказать их диалог в подробностях, но закончился он тем, что к ним было приковано множество глаз, а Джонни кричал, чтобы все от него отстали. Он говорил более красноречиво, чем я, но суть вы уловили.
Позже в этот же день я издали видел, как Джонни разговаривал с Мэри. Сначала его поведение было агрессивным, но по ходу разговора сменилось чем-то другим. Я видел, как его плечи поникли, голова опустилась, пока она просто смотрела на него со своим обычным безразличием. Мой друг повернулся на каблуках и побежал по коридору, а она глядела ему вслед. Он исчез из моего поля зрения до того, как убежал от нее, но потом я посмотрел на нее, а она посмотрела на меня в ответ. Мы смотрели друг на друга, пока другие дети ходили туда-сюда мимо нас. Даже когда наш зрительный контакт прерывали, я все равно чувствовал ее взгляд.
Казалось, как будто мы вдвоем стоим в пустой комнате, и чем дольше мы смотрели друг на друга, тем холоднее и потеряннее я себя чувствовал. Зрительный контакт разорвался только тогда, когда один крупный мальчик пронесся по коридору, чуть не сбив меня с ног. Он просто рванул дальше, будто и не заметил, что я с трудом удержал равновесие, нелепо размахивая руками Наконец я обрел почву под ногами и огляделся по сторонам, но Мэри в коридоре уже не было. Хотя опыт был не очень приятный, я провел день как и любой другой, за исключением того, что больше никогда не видел Джонни.
Новость о его смерти настигла меня следующим утром, когда маме позвонили по телефону, и она ахнула, приложив руку к сердцу. Оказалось, прошлой ночью Джонни шел по железнодорожным путям и, вероятно, был так рассеян, что не услышал звук приближающегося поезда. От его тела осталось так мало, что опознание стало нелегкой задачей, но, едва его нашли, слухи быстро просочились наружу и распространились по маленькому городку Грейди еще до того, как мы переступили школьный порог. Мама разрешила мне не ходить в школу несколько дней, так как мы с Джонни были очень близки последний год, но, даже несмотря на мой юный возраст, я понимал, что, оставшись дома, буду только постоянно размышлять о смерти моего друга.
Когда начались занятия, дети и учителя одинаково скорбели о Джонни, и многие разошлись по домам в течение пары часов. Чарльз, Тони и я молча сидели на обеде и не находили слов, чтобы прервать давящую тишину. Одни дети плакали над тарелками, пока другие опустили головы и сосредоточились на еде. Джонни был довольно популярным парнем, который всегда приводил меня в недоумение, единственный из нашей компании неудачников, непонятно зачем проводивший с нами время. Он говорил, что рядом с нами может быть самим собой, и всегда чувствовал, что перед другими ему приходится играть роль. Хотя он наслаждался популярностью, но часто отмечал, что завидует нам, потому что мы может слиться с фоном и остаться незамеченными. Сначала это казалось обидным, но он был так искренен, что злиться было невозможно.
***
До конца учебного года еще трое учеников встретило свой конец, каждый все более ужасным образом, чем предыдущий. Бриджет Морган, восьмиклассница, которая всегда была подвижной и живой, разбилась, сорвавшись с утеса, окружавшего карьер. Во время падения она билась об острые камни и корни деревьев, которые разорвали ее бедное тело на клочья к тому времени, как она достигла подножия. Билли Джордан, шестиклассник, был разорван зверями в лесу, который окружал наш городок, предположительно медведями или волками. А Эндрю Барнс – одиннадцатиклассник, дружелюбный парень – упал в измельчитель древесины на ферме дедушки. Многие верили, что над Грейди нависло проклятие, а моя маленькая компания росла в уверенности, что имя этому проклятию – Мэри Марбл.
К окончанию седьмого класса в нашу компанию пришло три новых человека. Сара и Вероника Берджесс, сестры-близняшки, которые учились в том же классе, что и мы. Они обе были довольно милыми, и у них были длинные рыжие волосы. Сара была более веснушчатой, чем ее сестра-болтушка, но они были одинаково дерзкими. Я немного влюбился в Сару, хотя добровольно признался бы в этом только несколько лет спустя. Они обе были немного заучками, как и все мы, но Сару это сделало только привлекательней для меня, с ее очками в толстой оправе и легкой шепелявостью.
Джош Холден, которого много лет травили одноклассники, оказался тихим парнем, который впрочем не лез за словом в карман. Крепко парень, хорошо сложенный для своего возраста, с лохматыми каштановыми волосами, разделенными на пробор. Они хорошо вписались в нашу компанию и разделяли нашу веру в то, что Марбл была корнем всех зол, которые постигли нашу школу. Мы разработали план найти все, что сможем, о ее прежней школе до начала нового учебного года, но мы и не предполагали, куда заведет наше расследование.
***
Тяжело осознавать, что прошло уже почти 30 лет с моего детства в Грейди. Я написал множество историй за свою жизнь, но это почти нереально – возвращаться к этим событиям на экране моего компьютера. Это все еще преследует меня, то, что случилось и то, что мы сделали. На сегодня достаточно.
Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче.
~
Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
