Хэллоуин всегда был большим событием для моей семьи.
Родители его обожали. Наш дом был одним из этих, ну, вы понимаете, о чем я, тот самый дом с кучей украшений, сложных декораций, которые надо сначала ставить несколько дней, а потом столько же убирать. Мама всегда шила нам с братом костюмы вручную. Мы могли превратиться в кого угодно – надо было только попросить. Помню, как однажды она сделала мне костюм черепашки-ниндзя, и на это ушла просто уйма времени.
– Таково правило Хэллоуина, ребятки, – говорила она нам с Сэмми. – Всего на один день вы можете стать теми, кем хотите. Это дар. Убедитесь, что не потратите его впустую.
Поэтому было дико странно представить, что родители позволят нам встретить Хэллоуин где-нибудь вдали от дома. Я не знаю, что заставило их тогда принять такое решение. Они до сих пор отнекиваются, но подозреваю, что у них было не все ладно в браке в тот год. И они просто хотели выяснить отношения спокойно без детей. Не знаю. Да это и не важно.
Вот в чем дело: в пятницу 29 октября 1999 года родители собрали наши рюкзачки вместе с парой сделанных вручную костюмов и отправили нас на Хэллоуин в лагерь.
Да, вы правильно прочитали.
Что вы представляете, когда думаете о детском лагере? Летние развлечения, так ведь? Ну какой ребенок в здравом уме пойдет в поход в конце октября? Даже если в вашем регионе теплый климат, школу-то никто не отменял.
Но этот лагерь был чем-то совсем новым. Он располагался примерно в трех часах езды от моего города. Реклама обещала веселую Хэллоуинскую феерию для детей (и спокойные выходные для родителей). И мы были рады поехать туда. Знаю, знаю, мы уже тогда были парочкой гиков. Но целые выходные в мире Хэллоуина, без пристального наблюдения чрезмерно (патологически, если сказать точнее) заботливых родителей? Мы в деле!
Так что в ту пятницу нас забрали пораньше из школы, – как раз перед обедом – и мы отправились в долгую поездку на юг штата. Мы с Сэмми, не умолкая, обсуждали грядущие потрясные (да-да, потрясные!) выходные. Мама и папа еще и купили нам обед в Макдональдс, чего они НИКОГДА раньше не делали. О, это было чудесно.
Сэмми было весело, пока мы не подъехали к воротам.
– Что если нам надо будет позвонить вам зачем-нибудь? – нервно спросил он. Даже я почувствовал беспокойство в его голосе. Он хотел спросить: “Что если он захочет позвонить, потому что скучает по дому”. Приедут ли они за нами, если он не захочет оставаться? Вот что он хотел НА САМОМ ДЕЛЕ знать. В таких вещах он вел себя как маленький ребенок, хотя ему уже было восемь. Ненавидел оставаться вдали от дома.
– Все будет в порядке, чемпион. Вы двое бомбически проведете время, а если тебе что-то понадобится, Рон будет рядом и поможет. Вы же братья, – ответил папа. Я сжал руку Сэмми, чтобы успокоить его. Не потому, что я образцовый старший брат, нет, просто я не хотел, чтобы он там разревелся и испортил все выходные: мы подъезжали к воротам лагеря, а я уже подпрыгивал от радости.
Ворота старого дерева были выкрашены в черный цвет, по бокам покачивались скелеты. Вывеска с красными, истекающими кровью буквами гласила: “Добро пожаловать в лагерь Хэллоуин!” С нее свисали летучие мыши и пауки, болтаясь на ветру, будто приветствуя нас. Я улыбнулся при виде этого зрелища. Сэмми вздрогнул.
Родители выгрузили рюкзаки и проводили нас на территорию. Там, неподалеку от ворот, стоял небольшой столик с аккуратной табличкой “Регистрация”. За ним сидели двое вожатых в черных футболках с надписью “ЛАГЕРЬ ХЭЛЛОУИН”, вышитой красным на нагрудных кармашках.
– Привет! Добро пожаловать в Лагерь Хэллоуин, где праздничное веселье никогда не утихает! Под каким именем вы записывались? – Красивая высокая брюнетка поприветствовала нас. Ей, наверное, было не больше девятнадцати. Мое двенадцатилетнее сердце сладко сжалось, когда она улыбнулась мне, сверкнув в солнечном свете бездонной зеленью глаз.
Пока она вручала нашим родителям регистрационные формы, второй вожатый тоже приветствовал новеньких:
– Мда, добро пожаловать в лагерь Хэллоуин, где мы празднуем день рождения сатаны. Чего вам надо?
Мои родители посмотрели на него с отвращением. Это был огромный парень, выше и крупнее всех, с кем я был знаком. Серьезно, в нем, наверное, было больше двух метров роста, и он определенно весил как оба моих родителя вместе взятых. Он выглядел так, будто мог бы взять меня двумя пальцами и раздавить к чертям, если бы захотел. Лохматые черные волосы и густая борода довершали образ. Он со скучающим видом уставился на пару, с которой общался, и от этого меня охватило брезгливое чувство, хотя я и не смог бы сказать, почему.
– О, не обращайте внимания, он просто сегодня немного… раздражительный, – рассмеялась девушка. – Это Симус, а меня зовут Лизи. Не волнуйтесь, мы хорошо присмотрим за вашими детьми, и они получат здесь массу удовольствия! Правда, ребята?
–Да, мисс Лизи! – Я одарил ее ослепительной улыбкой. Лизи рассмеялась в ответ, услышав титул, которым ее наградили, как я и предполагал. Сэмми рядом пробормотал что-то в знак согласия. Он так и не поднимал глаз с тех пор, как мы приехали. Я знал, что он сильно нервничает.
– Эй, как тебя зовут? – спросила она моего брата. Он посмотрел на нее и ответил тихим бормотанием, так что я еле расслышал.
– Сэмми? Замечательное имя! Ты немножко нервничаешь так далеко от дома, да?
Он сначала взглянул на меня, ища поддержки, потом утвердительно кивнул.
– Все хорошо. Я иногда тоже пугаюсь вдали от дома. Но знаешь, что? Раз уж вы остаетесь, у меня есть кое-что особенное для тебя и твоего брата!
Это привлекло внимание Сэмми:
– Что?
Она порылась за столиком и вытащила два печенья орео на палочках. Их обмакнули в шоколад и приделали шоколадные же крылышки, так что получились две небольшие летучие мышки.
– Вот, держите! И поверь мне, там таких еще много!
Сэмми разулыбался и схватил угощение. То, как Лизи мастерски управилась с моим младшим братом, только заставило меня влюбиться в нее еще больше. И, пока мы там стояли, я мысленно подсчитывал нашу разницу в возрасте, задаваясь вопросом, согласится ли она встречаться с парнем помоложе.
Мои родители заполнили формы, и Лизи сообщила, что мы будем жить в домике номер четыре. Мама и папа пошли с нами, чтобы помочь устроиться на новом месте. Сначала вообще-то Сэмми отправили в четвертый домик, а меня в восьмой, но Лизи сделала так, чтобы мы могли остаться вместе. Я бы, конечно, не возражал пожить отдельно от младшего брата-прилипалы, но он все равно приходил бы весь в слезах ко мне каждую ночь, и все это понимали.
Мы выбрали двухъярусную кровать у восточной стены. Всего в домике стояло четыре таких кровати на восемь человек. А у западной стены разместили односпальную – это для нашего вожатого.
– В каждом домике свой вожатый, чтобы дети оставались под присмотром 24/7. Безопасность – наш главный приоритет. – Лизи сверкнула нашим родителям своей лучезарной улыбкой.
Итак, мы с Сэмми расположились в домике номер четыре, родители простились с нами со слезами на глазах, и мы очень скоро присоединились к другим детям на уже начавшихся веселых Хэллоуинских гуляниях.
***
Сначала и правда было очень здорово. Мы все время были заняты чем-нибудь интересным: вырезали тыквы, делали бумажных летучих мышей, украшали домики. Субботним вечером все смотрели кино: малышам показывали Фокус-Покус, а старшим детям (включая меня) – фильм ужасов.
Мы прекрасно проводили время. Единственное, что омрачало те дни, – домик номер 4 и наш вожатый Симус.
Красотка Лизи вроде бы хорошо относилась к Симусу, поэтому и я решил дать ему шанс, тем более что нам все-равно приходилось делить один домик. Честно говоря, я понимаю, почему она считала его милым. Рядом с ней он улыбался, шутил и играл с детишками. Но, как только двери нашего домика закрывались, становился другим человеком.
В первую ночь Сэмми расплакался. Он не рыдал в голос или что-то типа того, просто скучал по дому. В этом не было ничего особенного для меня, поэтому я слез с верхней койки, чтобы лечь вместе с ним.
И даже не заметил, что Симус стоит у своей кровати и наблюдает за нами.
– Какого хрена ты делаешь? – рявкнул он, включая свет.
Никто еще не успел уснуть, и теперь все пялились на меня, напуганного, стоящего у кровати Сэмми.
– Эм, ну… Сэмми немножко скучает по дому, поэтому я подумал…
– Ты подумал что? – Голос Симуса был низким и тихим. Мне это не понравилось. Совсем.
– Ну, я подумал, что полежу с ним немного, пока он не заснет.
– Да что ты. Об этом ты подумал?
Я взглянул на Сэмми. В его глазах стояли слезы, дыхание прерывалось. Бедняга так испугался.
– Да, – ответил я.
И тогда Симус подошел, поднял меня и швырнул обратно на верхнюю койку с такой силой, что я врезался в стену.
Еще не придя в себя, я перегнулся через край кровати. Теперь вожатый склонился над моим младшим братом:
– А ну слушай сюда, маленький говнюк. Либо ты сейчас заткнешься нахрен и уснешь, либо я разрушу всю твою гребанную жизнь. Уяснил?
Сэмми кивнул. Он вцепился в одеяло так, что костяшки пальцев побелели. И весь дрожал. Я очень хотел спуститься и утешить его, но слишком боялся Симуса. Я оцепенел.
Симус отошел от нас и выключил свет.
– А теперь всем спать!
До самого утра ни один человек не решился шевельнуться.
⠀
***
Чем дальше, тем хуже Симус к нам относился, если такое вообще может быть. Каждый раз, когда мы собирались в домике, он орал на нас и проклинал, швырял вещи в стены. Он говорил такие ужасные вещи, что я не буду повторять их здесь. Не только ради вас, но и ради себя.
В субботу вечером я оказался в его черном списке.
Мы смотрели фильм ужасов, насколько я помню, “Пятница 13-е”, и я занял место рядом с Лизи. Сидеть рядом с ней весь фильм – боже, это было как во сне. Я упорно делал вид, что мне совсем не страшно, хотя был напуган до усрачки. И в конце она сказала, что очень впечатлена тем, каким храбрым я был.
И, воодушевленный этими событиями, я на крыльях летел в свой домик. И уже хотел открыть дверь, когда почувствовал, что меня схватили за воротник и потащили прочь.
– Какого хрена ты творишь, говнюк? – Симус. Он прижал меня к стенке и склонился надо мной, дыша прямо в ухо.
– Что?! Я ничего не делал!
– Хорошая попытка, маленький кусок дерьма. Думаешь, у тебя что-то получится с Лизи? Думаешь, сможешь трахнуть ее? Хочешь попробовать ее киску, да?
Вся кровь отхлынула от моего лица. Страх и отвращение захлестнули меня. С одной стороны меня пугало то, что происходило… а с другой я был в ярости. Как он смеет так говорить о ней!
– Слушай меня, ты, держись от нее подальше, мать твою. Эта девка принадлежит мне. Она никогда не прикоснулась бы к такому мелкому девственнику, как ты.
И еще несколько секунд он держал меня пригвожденным к стене в темноте. Молча. Наверное, это самое страшное – просто висеть и ждать, что будет дальше.
А потом он отпустил меня. Он отошел на шаг, и я в ужасе вбежал в хижину. Забрался на кровать и забился вглубь, к самой стенке, стараясь сжаться до размеров горошины. Через полчаса явился Симус и выключил свет.
В ту ночь я так и не заснул.
***
Хэллоуин наступил. Я весь день был на взводе, то и дело оглядывался через плечо, ожидая, что Симус вдруг выскочит из ниоткуда и решит выбить из меня все дерьмо. Я беспокоился и о Сэмми, старался не отходить от него. Что-то с этим парнем было не так. И если бы я был тогда хоть чуточку умнее, то рассказал бы о произошедшем другим вожатым. Но тогда я испугался. Испугался, что они расскажут ему, что я жалуюсь, что он сделает мне больно. Или еще хуже.
Хотя, может быть, и хорошо, что я промолчал. Есть вероятность, что они и не смогли бы нам помочь. Все остальные считали его безобидным. Или достаточно безобидным. В конце концов, как-то же он получил эту работу. И, хотя все наверняка слышали, как он орет на нас по ночам, все равно никто ничего не делал.
Никто.
В тот день мы с Сэмми держались подальше от Лизи. И в этом был смысл, потому что Симус от нее не отлипал. Они смеялись и шутили, но я готов поклясться, что иногда ей было неловко. Но я просто отмахнулся от этого ощущения. Я видел то, что хотел, вот и все. Не мне вмешиваться в их отношения.
День прошел как обычно. Мы играли в Хэллоуинские игры, делали поделки, все такое. Но вот ночь планировалась совсем другой.
Той ночью начинались Хэллоуинские танцы.
Понимаете, мы были просто кучкой детей в лагере посреди леса, так что некуда было идти выпрашивать конфеты. Поэтому мы должны были нарядиться в костюмы и собраться на вечеринку-маскарад. Там должен был быть пунш, танцы и соревнования на ловлю яблок в кадушках с водой. Каждый получил бы по небольшому пакетику конфет. И вроде бы даже ходили слухи, что всем выдадут по яблоку в карамели.
Около семи вечера мы разошлись по домикам, чтобы переодеться в костюмы. И с девяти до полуночи потом веселиться на вечеринке. Все были так взволнованы. Я помог Сэмми надеть костюм. Он решил быть Суперменом. Я тогда подумал, что выбор так себе, ну потому что разве на Хэллоуин не надо переодеваться в кого-то страшного? Но он был моим младшим братом, поэтому что уж там. Мама даже положила в его рюкзак немного геля для волос, чтобы я сделал ему завитушку. Сэмми так разволновался, что все время подпрыгивал на месте и совсем не мог постоять смирно хотя бы минутку.
Я в тот Хэллоуин был Майклом Майерсом. Самым крутым злодеем, на мой двенадцатилетний вкус. Мама сшила комбинезон и разбрызгала по нему пятна фальшивой крови, купила маску. А мясницкий нож мы делали вместе. Я как раз собирался надеть маску, когда услышал, что Симус у дверей.
Ужасное чувство скрутило мои внутренности. Знаете, как бывает, когда понимаешь, что очень-очень крупно провинился, и ждешь прихода родителей, которые все узнают. Ужасное ощущение безнадежности и страха. Не знаю, почему так произошло. Может быть, сработал инстинкт или какое-то “шестое чувство”… Не знаю. Но я сразу понял, что сейчас что-то будет.
– Сэмми, под кровать, быстро.
– Что? – Сэмми в замешательстве уставился на меня. Другие дети были слишком увлечены своими костюмами, и никто не заметил, как я повалил его на пол.
– Сэмми, я не шучу, прячься под кроватью. И не выходи, пока я не скажу, что все в порядке. Обещаешь?
Сэмми так и не смог понять, что со мной такое, но послушно залез под кровать. Кивнул и сказал:
– Обещаю.
Я успел выпрямиться как раз к моменту, когда Симус открыл дверь.
Все замолчали, когда увидели его.
Он так смотрел на нас… Не знаю, как сказать. Будто он больше не был человеком. Будто все то немногое человеческое, что в нем было, утекло из его глаз, оставив их стеклянными, как у зловещей куклы. Сейчас, с высоты прожитых лет, я думаю, что он, возможно, был под чем-то. Вообще-то я могу посмотреть полицейский отчет, но, если честно, не хочу.
Симус вошел и закрыл дверь. Он уставился на нас, а мы на него в ответ. Никто не двигался.
Он ткнул пальцем в мальчика с соседней с нами кровати.
– Эй, придурок. Иди сюда. Я хочу с тобой поговорить.
Я совсем не помню его имени. А ведь тогда оно было во всех новостях.
Мальчик колебался, но уже успел усвоить, что лучше не перечить прямому приказу Симуса. Он осторожно подошел и встал рядом с психом, горой возвышающимся над ним.
Симус положил руку на плечо мальчика, в жуткой имитации успокаивающего жеста. Вот только он впился в него пальцами, чтобы ребенок не смог сбежать.
– Волнуешься перед танцами?
– Эм.. да.
– Хочешь потанцевать с симпатичной девчонкой?
– Я, э-э… да, наверное.
– Да, держу пари, ты именно этого и хочешь, гребаный ботаник, – усмехнулся Симус. – И что, думаешь, хоть одна из них согласится иметь дело с таким жалким ублюдком?
– Я… я… – Теперь мальчик заикался, весь красный, как свекла. Я молился, чтобы он сумел подобрать ответ, который удовлетворил бы Симуса. Какой угодно, только чтобы все это прекратилось.
– Знаешь, тебе бы могло больше повезти, если бы твое лицо не напоминало задницу. Ты когда-нибудь думал об этом? Хотел поправить свою мордашку?
На этот раз мальчик ничего не ответил. Он просто стоял, смотрел на Симуса и дрожал так сильно, что зубы выстукивали дробь. Симус улыбнулся.
– А давай-ка я тебе помогу. Поправлю твое личико.
Я понял, что произойдет, за секунду до того, как Симус напряг хоть мускул. Но какая разница. Я все равно ничего не смог бы изменить.
Ублюдок схватил парнишку за руку и со всей силы впечатал лицом в стену. Удар был таким, что мы отчетливо услышали хруст костей. Мальчик даже не успел закричать. Он мешком упал на пол. Очки разбились и впились в его лицо… точнее сказать, в то, что осталось от его лица. Просто изуродованная плоская маска кровавой плоти. Осколки линз застряли в кости. Он не дышал.
Кто-то на другой стороне домика закричал. Я бы присоединился к нему, если б только мог вздохнуть.
– Заткнись нахуй! – проревел Симус так громко, что весь лагерь должен был это слышать. Но я не питал иллюзий, что хоть кто-то придет нам на помощь.
Симус подлетел к кричавшему ребенку и стал душить его, размахивая им на весу, как тряпичной куклой, и не переставая вопить. Теперь он отошел от двери на несколько шагов. Я, не отрываясь, смотрел на просвет между психопатом и спасительным выходом и думал, что, может быть, если буду бежать достаточно быстро…
Но мой брат. Я мысленно застонал. Сэмми умрет, точно умрет, если я оставлю его здесь одного. И хоть иногда он был занозой в заднице, он все еще мой брат. И я люблю его. И не собираюсь оставлять его одного на смерть.
– Пс-с, Рон! Эй, Рон! – Сэмми высунулся из-под кровати, и мое сердце остановилось.
– Сэмми! – Я отчаянно шипел, стараясь не привлекать внимания. – Что я говорил? Скройся! – Симус ничего не заметил. Он все еще сжимал руку на горле парнишки. Лицо ребенка синело, а попытки защититься становились все слабее.
– Рон, иди сюда, я кое-что нашел. Пожалуйста, Рон, пожалуйста!!!
Я стоял и думал, стоит ли рисковать, но не все мы были способны трезво мыслить тем вечером. Сосед кричавшего мальчика не выдержал и кинулся к двери. Но не успел пройти и четырех шагов. Свободной рукой Симус поймал его за черепушку. Он вдавил большой палец в левую глазницу мальчика, и кровавый поток полился в разинутый в крике рот.
Я воспользовался шансом. Скользнул под кровать, слыша только громовой стук сердца в ушах. И теперь оставалось только молиться, чтобы Симус ничего не заметил.
– Рон, смотри!
Сэмми забился далеко, в самый угол у стены. Я понимал, почему. В стене не хватало внушительного куска. Я был уверен, что Сэмми сможет пролезть в отверстие. Но не мог того же сказать про себя.
– Сэмми, вылазь и жди меня!
Он кивнул и протиснулся в дыру. И почти сразу вывалился с той стороны, даже не поцарапавшись. Хотел бы я быть таким маленьким.
Я полез вслед за ним. Сердце колотилось, меня накрыла паника, и хотелось вопить и бежать куда глаза глядят, но нужно было двигаться спокойно и тихо, и я это знал. Пришлось немного повозиться, я постоянно цеплялся за какие-то щепки и занозы, но в конце концов мы оба выбрались.
Схватив Сэмми за руку, я побежал к главному офису. Он стоял неподалеку от ворот лагеря, а внутри был телефон. И если бы нам повезло, там мог бы оказаться кто-то, способный помочь. Весь лагерь в тот вечер будто вымер – дети надевали костюмы в своих домиках. А вожатых нигде не было видно.
Дверь четвертого домика с грохотом распахнулась.
– Куда вы, блядь, подевались, мелкие ублюдки?? – взревел Симус. Впрочем, он быстро заметил нас, мы же не успели уйти далеко. Он пустился в погоню, и, несмотря на то, что он был просто зверски огромным, в скорости ему было не отказать.
Но нам повезло. Лизи вышла из офиса как раз вовремя. Она бросилась к нам, а мы – к ней, ища укрытия. Сложно передать мое облегчение. Она нравилась Симусу, он не причинил бы ей вреда. Все теперь будет хорошо.
– Симус, какого черта? Что ты делаешь? – Она увидела его левую руку и изменилась в лице. Я проследил за ее взглядом: боже, да он весь в крови.
Симус даже не понял, что она все видит.
– Я поймал этих двух засранцев подглядывающими за переодевающимися девчонками. Надо с ними поговорить по душам.
Прежде, чем Лизи хоть что-то сказала, Сэмми закричал:
– Неправда! Мы ничего не делали! И те другие мальчики тоже!
– Какие другие мальчики? – ахнула Лизи. Но всем было ясно, что она поняла. Или догадалась, по крайней мере. Кровь выдала Симуса. – Не знаю, какого черта тут происходит, но я это закончу. Я звоню в полицию! – Лизи начала пятиться в сторону офиса, прикрывая нас. Мы были совсем рядом с дверями. Я не сомневался, что все получится.
Но все надежды рухнули, когда Симус бросился к нам и схватил ее за шею. Он поднял ее за горло и прошипел в лицо:
– Слушай сюда, заносчивая маленькая сучка. Я, блядь, выпотрошу тебя живьем, поняла? Я так тебя оттрахаю, что родная мать не опознает то, что от тебя…
Я должен был оставить их там. Должен был схватить Сэмми и бежать к телефону. Должен был бросить Лизи на произвол судьбы. Черт, да мне же было всего двенадцать! Но во мне отлично уживались слабоумие и отвага, по крайней мере, в тот момент точно, и я обнаружил, что делаю самую большую глупость в жизни, когда было уже поздно.
– Сэмми, беги!
Я взглянул на брата, чтобы он понял, что я серьезно. Сэми рванул в сторону леса, не оглядываясь, а я побежал к Симусу. И изо всех сил пнул его по голени, чтобы освободить Лизи.
Я будто впечатался ногой в огромный ствол дерева. Он даже не вздрогнул. Просто посмотрел на меня сверху вниз, и я понял, что лишь разозлил его.
Но он отпустил Лизи. Она рухнула на землю, хватая воздух ртом и хрипя. Хотя бы живая.
Моя очередь. Он дернул меня к себе и впился пальцами в нижнюю челюсть. Его рука была огромной – охватывала половину моего лица. Симус так сжал мою челюсть, что стало ясно: он хочет ее сломать.
– Как же ты меня бесишь, мелкий засранец, знаешь? – прошипел он, дыша мне в лицо. Его дыхание пахло яростью. – Но больше ты не сможешь раздражать людей. Сейчас я оторву твою гребаную челюсть, а потом вырву и язык. Я сделаю это так быстро, что ты даже не потеряешь сознание и будешь захлебываться собственной кровью. Как тебе это, кусок дерьма? Нравится? Как…
– ПОЛИЦИЯ! ПОДНИМИТЕ РУКИ ТАК, ЧТОБЫ Я ИХ ВИДЕЛ!
В пылу момента, я даже не услышал, как они подъехали. Не видел мигающих красно-синих огней. И по выражению глаз Симуса было ясно, что и он тоже. Он был слишком увлечен, убивая меня, а я был слишком занят, готовясь к смерти.
Он поднял голову и зарычал. Реально зарычал. Как настоящий гребаный оборотень. Он не отступил. Не отпустил меня. Не испугался. Лишь сильнее разозлился.
– Отпусти ребенка и подними руки!
Их было как минимум двое. Полицейских. Может быть, больше, обернуться и посмотреть не получалось.
– Симус, отпусти ребенка. Я серьезно. Иначе мне придется застрелить тебя.
Все происходило быстро… и быстро выходило из-под контроля. Я безумно хотел, чтобы это поскорее кончилось, и стал бороться. Глаза Симуса потемнели. Рука напряглась. Он так сильно сжимал мою челюсть, что уже был готов вырвать ее.
Внезапно мои уши наполнились грохотом. Симус отшатнулся от меня, как от огня. Я упал на землю, зажимая уши и крича, а он покачнулся. Еще два выстрела. Симус рухнул.
И только через некоторое время до меня дошло, что его застрелили. Убили. Прямо на моих глазах.
Я, не отрываясь, смотрел на него, готовый к тому, что он сейчас встанет и нападет на меня. Лизи подползла сзади и обхватила меня руками, прижимая к себе:
– Ты в порядке? Рон? Ты в порядке? Боже мой, как же так, как же так…
Я едва слышал ее. Шок – вот все, что мне тогда осталось. И, проваливаясь в беспамятство, я видел только его тело.
***
Симус Поммье убил четверых в ту ночь.
Троих детей в нашем домике. И одного вожатого. Его тело нашли в лесу на следующий день. В том же лесу нашли и Сэмми.
Шесть часов поисковые группы бродили среди деревьев. Я умолял взять меня с собой. Говорил, – и весьма справедливо, хочу отметить, – что Сэмми не выйдет, если я не позову его. Но никто не хотел рисковать, и меня отправили в больницу. И вот, шесть часов спустя, они нашли его, скрючившегося на земле под старым пнем. Плачущего. И он не успокаивался, пока мы не оказались снова вместе.
Первые часы после инцидента прошли как в тумане. Да и в принципе первые дни. Гораздо, гораздо позже мы смогли как-то восстановить ту историю по частям.
Симуса нанял управляющий лагерем, по совместительству его дядя. Сделал одолжение своему брату. Управляющий знал о беспокойном прошлом Симуса. О его стычках с законом. Об инцидентах с истязаниями животных. О том, что он провел какое-то время в “школе для мальчиков” неподалеку. Но он все равно нанял его. Чтобы не потерять лица перед семьей.
На этого человека подал в суд каждый родитель, чьи дети были в том лагере. В том числе и мои.
Как оказалось, это он запрещал вожатым вмешиваться, когда Симус начал орать на нас. И он в ту ночь не позволял никому вызвать полицию по телефону в офисе. Копы приехали только потому, что один из вожатых, на счастье, привез свой мобильный и позвонил по нему (1999, помните?) Если бы не это, я был бы мертв.
Халатность управляющего стоила ему тюрьмы. Не знаю, выйдет ли он когда-нибудь.
Полицейских тоже опрашивали. Кое-кто был возмущен тем, что Симуса пристрелили, когда он фактически держал меня в заложниках. Копы утверждали, что стреляли четко ему в грудь, поверх моей головы. Лично я рад, что они сделали это. Ублюдок не заслуживал жизни.
Не знаю, что было дальше с другими детьми из домика. Или с Лизи. Иногда так хочется узнать, все ли с ней хорошо, кем она в итоге стала, но я не могу себя заставить. Слишком боюсь, что не обрадуюсь тому, что увижу.
А что до нас с Сэмми… Могло быть и хуже.
Мы оба стали меньше доверять людям, стали пугливее. До сих пор мне снятся кошмары о том дне, уверен, что и ему тоже. Но родители хорошо постарались, помогая нам справиться с… травмой. Мы ходили к психотерапевту. Продолжали праздновать Хэллоуин и снова научились ему радоваться. И вообще-то до сих пор каждый год справляем этот праздник, хотя я больше не смотрю слэшеры с наступлением октября.
Мы оба выбрались. Мы оба в порядке.
За одним исключением.
Видите ли, время от времени я будто вижу его. Кого-то высокого и крупного, с клочковатой бородой. В случайных местах. На прогулках, в метро, в магазинах. Да, я видел, как умер Симус. И я знаю, что тело его сгнило в земле. Но я всегда оглядываюсь. Я всегда боюсь.
Потому что если кто-то и мог бы вернуться из мертвых – это он.
~
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны
