– Что значит, Тимми не знает о втором ребенке? Что с ним случилось?
Старушка вздохнула.
– Я не знаю, но он был таким милым.
– Как его звали?
– О, я называла его просто малыш. Он ползал целыми днями и никогда не плакал… он был таким любопытным, таким послушным… – Она сделала паузу, прежде чем продолжила. – Иногда, особенно в темноте, лестница вела себя забавно. Я думала, что это что-то типа иллюзии, но Фред, кажется, что-то подозревал и становился все тише и печальнее. Он не так часто разговаривал со мной об этом, пытаясь, не знаю, найти источник всего этого. Периодически мы слышали, как скрипит лестница, как кто-то поднимается и спускается, и тогда пришло понимание, что малыш здесь не в безопасности. Мы, взрослые люди, не были в опасности, но он был таким маленьким, таким хрупким, таким тихим. Я пыталась заглянуть в темноту, на лестницу, чтобы выяснить, кто там ходит, но все, что я видела – это темноту. Мне стало страшно за себя и малыша, особенно когда Фреда не было рядом. Именно в это время происходили самые пугающие вещи – шум становился громче, я слышала шепот и отголоски своих слов. Иногда, – ее голос задрожал, – я слышала обрывки фраз сверху, едва заметные, хриплые шепотки, а иногда я слышала шум снизу и думала, что Фред вернулся с работы, но когда спускалась вниз, там никого не было. Все, что происходило необычного, происходило прямо за границей моего поля зрения. Мы находили вещи не на своем месте, выброшенными, даже испорченными, из-за чего мы с Фредом каждый раз сильно ссорились. Мы постоянно обвиняли друг друга. Все время.
– Это были проделки какой-то твари?
Фиона сделала паузу, и я подумал, что не стоило ее перебивать.
– Откуда ты знаешь? Кто ты?
– Меня зовут Уилл Хеллер. И я слепой писатель, который поселился в вашем доме, после того как купил его у вашего сына. И это, похоже, разрушило мою жизнь.
– Ты переехали туда один? – воскликнула она.
– Да.
– Слепой? Как же ты смог так жить?
– Я всегда жил один. И все было бы хорошо, если бы не эта… тварь.
Фиона вздохнула.
– Тебе повезло, что ты ее не видел. То еще зрелище!
– Друзья описывали мне его вид.
– Оно причиняло тебе боль?
– Нет. Мне нет.
Последовало неловкое молчание. Мне было невыносимо рассказывать ей об этом, думать о них еще хоть секунду. Я чувствовал себя виноватым и ответственным за случившееся. Эти слова, будто ножом резали по горлу.
Фиона все поняла и продолжила рассказ. Я чувствовал странное спокойствие рядом с этой женщиной – от нее исходило такое понимание, такая чувствительность, которую можно обрести только через боль.
И моя интуиция чувствовала, в чем заключается ее боль.
– Звуки, неуместные вещи. Все время. Подобное происходило все чаще, пока в один прекрасный день не прекратилось. Мы долго считали, что со странностями покончено. Однажды ночью я была внизу. На улице бушевала гроза, пока я кормила ребенка стоя рядом с окном. Я старалась не шуметь, чтобы не разбудить Фреда, но в какой-то момент мне показалось, что все-таки разбудила, потому что услышала, как кто-то спускается по лестнице. Я повернулась, собираясь извиниться, но вместо Фреда увидела эту проклятую, демоническую… тварь… – Фиона резко вздохнула. – Она выглядела как карикатура. Как отвратительная, гротескная карикатура на человека. Огромные глаза и чрезмерно длинное лицо, скрюченные конечности, серая кожа, на нем была рубашка Фреда, которую я потеряла…
Голос женщины задрожал. Я взял ее за руки, чтобы успокоить.
– Я никогда не кричала так громко как в тот момент, чем разбудила малыша… бедного малыша! А эта тварь просто развернулась и пошла обратно по лестнице. Я со всех ног побежала за ним, чтобы предупредить Фреда об опасности, но обнаружила, что он сидит на кровати и протирает глаза. От существа не осталось и следа, оно словно растворилось в воздухе… Фред решил, что я сошла с ума. Он отказывался мне верить, а я кричала и умоляла уехать, к сестре, к любому, кто мог бы помочь, я отказывалась оставаться в этом доме еще хоть на секунду, я ненавидела его, я презирала его… Я, я… Я хотела уехать, но мы совсем недавно переехали в этот дом. Большой, красивый и недалеко от места, где работал Фред…
Она отчаянно сжимала мои руки, как будто мое присутствие могло защитить ее от боли.
– Мне пришлось остаться там, с ним. Но потом мы расстались, я забрала ребенка и уехала. Однако времена были тяжелые, и денег катастрофически не хватало. Фред отказывался помогать, если я не вернусь. И я вернулась. Сначала я не могла спать. Потом я не могла есть. Все называли это безумием, и доктор дал мне какие-то таблетки, эти зеленые, отвратительные таблетки, которые должны были меня успокоить. Истерия, как сказали они. Вечером я приняла одну и заснула рядом с малышом. Когда я проснулась, его не было рядом. По скрипу на лестнице я поняла что он там и побежала за ним вниз по лестнице, но он исчез… Я не знаю, куда он делся, но я знаю, что это как-то связано с лестницей. Я больше никогда не видела малыша. Каждую ночь я сотни раз поднималась и спускалась по лестнице, надеясь, что попаду туда, куда он ушел. Я беспрестанно молилась, но ничего не произошло, малыш ушел навсегда.
Мое сердце сжалось. Я хотел было что-то сказать, но не смог. Если бы я попытался заговорить, я бы просто расплакался. Поэтому я молчал.
– Не плачь, Уилл. Я достаточно наплакалась за нас обоих. Днями напролет, каждый день. Никто не мог поверить, что ребенок просто исчез. Фред хотел отправить меня в психушку. Ему было невыносимо смотреть на меня, находиться рядом со мной… Но однажды ночью я проснулась от того, что Фред стоял в дверях, бледный и неподвижный. Мне не нужно было спрашивать. Я знала, что он тоже увидел. И теперь он поверил. Он хотел уехать, но я надеялась найти своего малыша. Здоровье сильно пошатнулось, разум играл со мной в игры, но мне было плевать, выживу я или умру, лишь бы найти малыша.
– И что изменилось? Что-то заставило вас уехать?
– Я узнала о Тимми. Это было похоже на еще один шанс, как будто малыш послал Тимми для меня. Как только я почувствовала первые признаки, я все поняла, и пообещала себе, что ради Тимми все сделаю по-другому. Я рассказала Фреду, после чего мы собрали вещи и больше не оглядывались назад.
– А Тимми знает о доме?
– Я лишь сказала ему никогда не ходить туда. Он был послушным ребенком – никогда не задавал вопросов. В отличие от малыша, который был таким любопытным.
Дрожащим голосом я начал рассказывать Фионе о Лизе и Адаме. Я рассказал ей все, с самого начала, а она слушала. Я оплакивал их, рассказывал об их голосах и запахе, странных привычках и воспоминаниях, а она время от времени похлопывала меня по руке.
Закончив, я поблагодарил ее и ушел. В течение следующих нескольких дней грусть отступила, и мой разум прояснился. Раз уж я зашел на эту дорожку, то теперь самое время обратиться к специалисту.
К тому, кто мог знать об этой сущности.
Пришло время предаться темным искусствам. Я знал, что существуют опытные люди, знающие о незримом, о разных монстрах, и я хотел связаться с ними, даже если для этого придется вступить в контакт с сомнительными личностями. Культы, ритуалы, разные существа и все такое. Теперь, когда я знал, что они существуют, я начал проводить… своего рода исследования, прикрываясь написанием нового романа.
Даркнет открыл свои объятья для подобных поисков. Случайные чаты, случайные страницы.
Это часть интернета знала меня под псевдонимом “Ашер Рай”, как в истории По. Мне было сложно пользоваться компьютером в такой стезе, читать сообщения и писать, а еще я боялся, что случайно включится веб-камера или что-то в этом роде. Сколько бы денег я ни потратил, ничто не может сделать дарквеб таким же доступным для слепого человека, как для кого-то другого.
Я нашел нужного человека в сети, мы немного пообщались, но казалось что он ничем не может помочь.
Я: Но ты слышал о подобном? Существа, пытающиеся выглядеть как люди? Подражающие им?
Morph: Нет. Не моя специализация.
Я: Ты уверен?
Morph: Да, чувак, я не шарю в этом. То есть я слышал о таком, но это слишком стремно, чтобы меня заинтересовать. Это какое-то дерьмо из долины сверхъестественного, а меня это не интересует. Это пиздецки пугает. Ты смотрел фильм «Мы»? Похоже на дерьмо типа этого.
Я: Мне нужна любая информация об этом.
Morph: Зачем? Ты видел его?
Я: У меня был один в доме, из-за чего мне пришлось съехать. Он убил мою сестру и моего друга. Так что мне НЕОБХОДИМО знать об этом больше.
От слов «убил сестру и друга» меня словно ножом по животу полоснули. Боже, сколько времени должно было пройти, прежде чем это ужасное чувство исчезнет?
Morph: Ты серьезно?
Я: Настолько серьезно, насколько это вообще возможно.
Morph: Хреново. Слушай, я лично не специализируюсь на этом, но у меня есть приятель, который, как мне кажется, может помочь. Сколько ты готов заплатить?
Гребаные “специалисты”. Даже в таких делах ты ничего не получишь, пока не заплатишь.
Я: Достаточно. Эта чертова тварь хотела стать мной. Вплоть до одежды, поведения, голоса.
Morph: Охренеть. Это так странно. Я соединю тебя с ней.
Я: Спасибо. Я думаю, оно собиралось украсть мою личность или что-то в этом роде.
Morph: Я не эксперт, но думаю, оно зациклилось на тебе.
Я: Да, блядь, так и есть. Оно не стало убивать меня, но убило других.
Morph: Возможно, ему нужно было изучить тебя. А после этого неизвестно, что оно может еще предпринять. Мне только один раз рассказывал об этом друг, и меня это охренеть как напугало.
Я: Как бы то ни было я съехал из дома.
Morph: Ты съехал? Что ж, будь осторожен.
Я: Почему?
Собеседник не отвечал какое-то время. Хотя я знал, что он онлайн.
Я начал нервничать. К чему это предупреждение? Да это вроде как обычная фраза, которую нужно сказать, когда случается подобное дерьмо, но все же у меня было такое чувство…
Наконец пришел ответ.
На экране появилось сообщение, и у меня кровь застыла в жилах, когда программа чтения с экрана зачитала его вслух.
Morph: Что ж, когда он зацикливается на тебе, то, как правило, следует за тобой по пятам.
В этот момент тишина в квартире перестала казаться такой уж гостеприимной.
~
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.